Мне отчаянно хотелось понять, что происходит. Но, судя по тому, как взбешён был Владыка Каел и как доволен Савва, Самир всё разыгрывал по-своему. Как всегда.

Он же и так не собирался держать меня в плену. Это не то, чего он хотел. Я знала это.

— Они этого не знают, — прошептал Горыныч в моей голове. —Он использовал их, будто дирижировал оркестром. И до сих пор это делает. Понимаешь теперь, почему люди ему не доверяют?

— Я требую уплаты по долгам сейчас, — продолжил Самир. — Золтан. Томин был в согласии с остальными, и, следовательно, договор, заключённый регентом, должен быть почтён их королём.

— Я знаю, да, — тяжело вздохнув, сказал Золтан. Наконец он двинулся, чтобы сесть в кресло. Я с восхищением наблюдала, как его крылья мерцают и исчезают. Чтобы он мог сделать это, не убирая их объём. — Хорошо, Самир. Я отвожу себя от суда.

Элисара тяжело вздохнула и покачала головой. Её лицо выражало гнев и разочарование.

— Это фарс. Григорий был в моём доме, — настаивала она. — Я должна иметь право голоса! Это касается меня напрямую!

— Ты согласилась, Элисара, — Самир постучал пальцами в перчатке по подлокотнику кресла. Один за другим. Он был явно раздражён её непокорностью. — Вы все должны устраниться от суда. Кроме Нины и Владыки Каела, разумеется. Если вы откажетесь, вы нарушите договор. И предстанете перед собственным судом. Над которым буду председательствовать я.

Элисара начала выкрикивать ругательства. Шипеть и кричать на чернокнижника. Но Самир лишь рассмеялся в ответ. Наконец, выпалив последнюю порцию проклятий на языке, которого я не понимала, она снова плюхнулась в кресло. И плюнула на пол.

— Я отстраняю себя от суда, — процедила она сквозь зубы.

Затем согласилась Лириена. Её голос был спокойным, почти безразличным. После долгой паузы то же сделал и Торнеус. Он откинулся на спинку кресла, выглядя настороженно и озабоченно происходящим. Лириена выглядела так, будто ничего не происходит. Но, с другой стороны, она всегда такой была. Элисара всё ещё пылала от ярости. Она натянула свою толстую меховую накидку ближе к себе. Она выглядела как насупившаяся разгневанная кошка.

К моему удивлению, Савва фыркнул и откинулся на спинку кресла.

— Я отстраняю себя от суда, — произнёс он.

— Что? — изумилась я. Почему Самир отказывается от голоса в свою пользу? Это же безумие. — Зачем?

— Если другие регенты отстранились от суда, то будет справедливо, если я поступлю так же, — объяснил Савва. — Я лишь присоединяюсь к своим собратьям. — Усмешка на его лице говорила об обратном. Он следовал приказу. Это было очевидно.

«Какую же ты игру ведёшь, Самир?» — подумала я, глядя на чернокнижника.

Рука Владыки Каела наконец разжалась настолько, что его костяшки немного посветлели.

Савва наклонился к Самиру и тихо произнёс:

— Вы, возможно, подписали себе приговор, Самир. Вы знаете, как Владыка Каел будет судить вас. И это вы отняли у неё друга.

Самир произнёс следующие слова так, чтобы всем было слышно:

— Тогда пусть она возьмёт с меня свою цену — кусок плоти, если желает, — произнёс Самир, подставив руку под подбородок и удобно устроившись в кресле. — Более того, я настаиваю, чтобы Нина единолично вершила мой суд. Ибо, осмелюсь заметить, у Владыки Каела вообще нет морального права заседать в этом совете. Разве не ты сам совсем недавно совершил такое же преступление — убийство?

Вот и началось. В этом и был план Самира. Попытаться оставить меня одну в качестве своей судьи. Разумеется. Весь этот совет был всего лишь сценой для его драмы. Чтобы заставить меня либо осудить его, либо простить. И привязать меня к этому решению так, чтобы я не могла потом передумать.

Вот почему он не использовал свои дурацкие долги с ними, чтобы они его оправдали. Я начинала складывать всё воедино. Слишком поздно, но я всё же добралась до сути. Он не хочет, чтобы они его прощали. Он хочет, чтобы я решила, что будет.

Он использовал их. Чтобы уладить их собственный, более личный счёт. Будто они все были просто марионетками в его шахматной партии. Я ни капли не удивилась. Разозлилась? Да. Шокирована? Нет.

Самир развёл руки перед собой ладонями вверх. Словно говоря: «Вот мы и здесь».

— Вот же ты засранец, — я изо всех сил попыталась испепелить его взглядом. От этого Самир лишь рассмеялся. Его смех был низким и довольным.

Илена вмешалась, прежде чем я успела сказать что-то ещё.

— Несмотря ни на что, Владыка Каел отвергает твоё ходатайство об исключении его из этих слушаний, — произнесла она твёрдо. — Владыка Каел убил смертную девушку, которая на тот момент не была одной из нас. Подобный поступок не является преступлением по нашим законам.

— Ты убил девушку, находившуюся под моей защитой, — Самир постучал когтистым пальцем по дереву подлокотника. Он умудрялся выглядеть и звучать отстранённо и скучающе. — Нина была моей пленницей. Убийство её само по себе могло и не быть нарушением. Но то, что она была моей подопечной, делает это преступлением, Владыка Каел.

— Обожаю, как вы двое разговариваете, будто меня здесь вообще нет, — я развела руками. — Очень мило с вашей стороны.

— Добро пожаловать в Нижнемирье, — сухо ответил Торнеус.

— Госпожа Нина, — начала Илена и повернулась ко мне. — Владыка Каел приносит свои извинения. Когда он вступает в полемику с чернокнижником, он легко может забыть об окружающих. — Савва фыркнул. Он явно считал это преуменьшением. Илена продолжила, будто ничего не произошло. — Каково ваше мнение по поводу его вины в вашем… преображении? Требуете ли вы возмездия или прощаете его?

— Я уже говорила, что простила тебя за это, — ответила я, глядя на Владыку Каела.

— Это было наедине. А сейчас вопрос решается в суде и по закону, — добросовестно указала Илена. — Как бы это ни раздражало Владыку