Статья была озаглавлена: «Стабильность возвращается в Британию» и занимала в общей сложности три полосы.

«Мы просили Визенгамот подарить нам стабильность и безопасность — и Верховный суд пошёл нам навстречу!». «Блейз Забини многократно показывал себя как осторожный политик». «Господин министр ещё на посту члена Визенгамота не раз заявлял: «Сохранение традиций и бережное отношение к основным законам, регулирующим жизнь магического сообщества уже многие века — вот та сила, которая позволит Британскому волшебному сообществу оставаться непобедимым», — и на верховном посту собирается продолжить следование этому принципу».

Гермиона прочла статью целиком и внимательно изучила колдографии, с которых новый Министр сдержанно махал рукой британским волшебникам. В основном это были официальные снимки — Забини, на лицо — типичный британец, хоть и с итальянской фамилией, был достаточно высоким, страдал лёгкой полнотой, носил наглухо застегнутые чёрные мантии и зачесывал тёмные волосы, скрывая намечавшуюся лысину. Ни дурацких котелков, ни серьги в ухе — образец респектабельности и благопристойности.

Его жена Гермионе была не знакома — маленькая скучная женщина с постным лицом опиралась на локоть мужа, устойчиво стоя на крепких низеньких каблучках тупоносых туфель. Типичные консерваторы, победа которых предсказывалась легко всяким, кто хоть что-то знал о политической ситуации в волшебной Британии. После скандала с Кингсли никто из псевдо-демократов не мог надеяться на пост, и Забини — пожалуй, не худший выбор. «Если бы это был Малфой, Невилл и остальные подняли бы вооружённое восстание», — вдруг подумала Гермиона и, едва эта мысль пришла в голову, поняла, что угадала точно.

«Если бы мы боролись до конца».

Слава Мерлину, что они не стали этого делать. А ведь если бы они отважились на бунт, то вчерашний вечер был бы совсем другим. Невилл входил в состав Визенгамота и присутствовал вчера на заседании, а значит, точно знал, кто именно получил главный пост в стране, и мог бы среагировать очень быстро. Тогда сегодня в газете писали бы о другом — о том, как Лонгботтом, супруги Поттер и многие другие атаковали избранного Министра Магии и были взяты под арест. Или о том, как они же убили Министра — с тем же результатом.

Гермиона сложила газету, слабо улыбнулась и невольно подумала об играх судьбы. Если бы Гарри не порвал вчера с Джинни, если бы он не напился или пришёл бы не к ней, а к Невиллу, то всё могло бы пойти совсем иначе.

Слава М… Гермиона осеклась на полумысли, оборвала себя и медленно села за стол, сжала виски. Что-то смутное мелькнуло и тут же скрылось в глубинах подсознания, какое-то предположение, которое она не успела схватить за хвост. Голова начала кружиться от усталости, сосредоточиться было тяжело, но Гермиона преодолевала сонливость — чувствовала, что упущенная мысль была крайне важной.

Вчера состоялись закрытые выборы Министра Магии в Визенгамоте. В то же самое время Гарри решил разобраться со своей личной жизнью. Ушёл из дома. Напился где-то и ввалился в её, Гермионы, гостиную.

Гермиона помотала головой — казалось, она пыталась строить карточный замок на зыбучих песках: тяжело и бессмысленно. Эти события не объединялись в единую цепочку, потому что не являлись ею. Развод Гарри был давно предрешён, и то, что он совпал с выборами Министра — совпадение, не более того.

Она устало вздохнула и опустила голову на стол. Сон, который всё никак не шёл к ней в постели, сморил её в неудобной позе за столом, мысли отошли на задний план и сменились сновидениями.

Ей виделось, что она снова работает в Министерстве, в ДМП. Выложенный мелкой плиткой коридор, форменная мантия, тяжёлая папка в руках — всё это было совершенно настоящим. Как и раньше, она быстро шла к кабинету Кингсли, копна тяжёлых волос оттягивала голову, от шпилек, которые были бессильны справиться с непослушными кудрями, болел затылок и ломило в висках.

Изредка безликие сотрудники окликали её привычным: «Добрый день, Гермиона» или «Здравствуйте, мисс Грейнджер», и она отвечала им.

Секретарь беспрепятственно пропустил её к Министру, услужливо открыл дверь, Гермиона вошла. В кресле за столом сидел, положив ноги на низкий пуфик, Майкрофт Холмс.

Ничуть этому не удивившись, она положила на стол папки и спокойно произнесла:

— Здравствуйте, Майкрофт.

— Садитесь, прошу, — Майкрофт указал на стул для посетителей, достал волшебную палочку и наколдовал чайник с чаем и две чашки, из-за глобуса достал вазочку с печеньем и жестом предложил угощаться.

Гермиона села, но печенье не взяла, Майкрофт тоже к нему не притронулся, вместо этого соединил кончики пальцев перед собой и сообщил:

— Меня беспокоят логические связи, Гермиона. Вы невнимательны, а это недопустимо для человека, который собирается делать карьеру в политике.

— Я не собираюсь, — пробормотала Гермиона, — мне не нравится политика, я не хочу… я не хочу и не могу в ней участвовать.

Майкрофт улыбнулся улыбкой ядовитой рептилии:

— Вы уже забыли про Брука?

Сзади раздался дикий смех безумца-Джима, Гермиона вскочила, попыталась выхватить волшебную палочку — но пальцы схватили пустоту, палочки не было. А Брук стоял позади неё, живой, невредимый, с горящими яростью глазами, и хохотал.

Гермиона обернулась к Майкрофту, однако тот не шелохнулся, продолжая смотреть, причем на неё, а не на Брука.

— Привет, Гермиона! — издевательски произнёс Джим, и она закричала:

— Прочь! Ты мёртв!

— Логические связи, Гермиона, — удивительно мягко напомнил Холмс, — думайте о них. Не отвлекайтесь.

Это было невозможно — Брук подошёл к ней совсем близко, Гермиона чувствовала свежий аромат его парфюма и гнилостную вонь его безумия. Смешиваясь, они давали запах, похожий на трупный — холодный, формалиново-сладкий, выхолощенный.

— Это длинная цепочка, запутанная нить, — добавил Майкрофт, и Гермиона не увидела, но почувствовала, что он встал и подошёл к ней совсем близко, ближе, чем Брук. — Однако всё, что нужно, это найти конец и потянуть.

Брук улыбнулся белыми зубами, его лицо начало корчиться и сжиматься, как под действием Оборотного зелья, и он превратился в ещё одну Гермиону, только коротко стриженную и взрослую. Она презрительно хмыкнула и сказала неприятным голосом:

— Всё слишком очевидно.

Гермиона собиралась что-то ответить, но уже не могла. Не было ни второй Гермионы, ни Майкрофта, всё исчезло, и на смену пришёл тёмный парк в английском стиле. Он был пуст, тяжёлое осеннее небо низко нависало над кронами деревьев, холодные капли падали на лицо и скатывались за шиворот. Гермиона почувствовала, что её преследует что-то страшное, и бросилась бежать. Ноги едва