Год за годом, день за днем. Что ели, где и как спали, чем укрывались, какие комнаты в приюте, сколько детей и какого возраста, кто преподаватели, а кто нянечки. Как наказывают провинившихся. Нет ли детской проституции и не продавали ли сирот в бордели. Чему обучали, одинакова ли программа для всех сирот или есть исключения.

Как живут простые жители вокруг. Основной источник доходов. Возделывают ли поля. Есть ли мастеровые. Какие домашние животные и скот преобладают.

Вопросам и уточнениям не было конца и края. Причем они ничего не заносили в блокноты, и я даже не выдержала и поинтересовалась, как они собираются всё это запомнить, чтобы доложить королю.

Кестер удивился и продемонстрировал целую связку записывающих кристаллов. А я прикусила язык, так как пару раз психовала и огрызалась, что устала и больше не могу отвечать на бесконечные вопросы. И мол, отвяжитесь все от меня. То‑то порадуется его величество Эдвард, слушая мои вопли.

Пришлось вдохнуть, выдохнуть, досчитать до десяти и продолжить отвечать на вопросы.

Но я оговорила, что когда буду звереть, то подам знак, чтобы прекратили запись. Я ведь живой человек, и мне нужен отдых. Условие было принято.

[1]Дилижа́нс (от фр. carosse de diligence, «проворный экипаж») – многоместная карета, запряженная лошадьми и служащая для регулярной междугородной перевозки пассажиров и почты.

[2] Заводная лошадь – так у кавалеристов называется вьючная, пристяжная или запасная лошадь, которая в походе заменяет основную для отдыха, при ранении, гибели или заболевании.

[3] Каурая – “дикая” масть. Обычно это светло‑рыжая окраска туловища, а грива и хвост несколько темнее и иногда бурого цвета или рыже‑коричневого.

Глава 21

Ближе к вечеру, когда допросы прекращались, меня перехватывал лорд Риккардо. Мы с ним или выбивались вперед, или, наоборот, отставали немного. Ехали порой рядом в мирном, уютном молчании. Но чаще он рассказывал мне какие‑то смешные случаи из своей жизни.

Опять вспоминал про учебу и дружбу с герцогом Антионом и его высочеством Дамианом. Что‑то он уже успел когда‑то рассказать нам с Лексом, но было еще много забавных проделок юных адептов. Я узнала, что у маркиза ди Кассано была репутация сердцееда и ловеласа, и парни вечно над ним подтрунивали. Ведь у него единственного уже был ребенок, да еще от эльфийки.

С трудом выдавливая из себя слова и делая долгие паузы, мой жених и начальник признался, как непросто было пережить смерть отца, пренебрежение матери и младенца на руках, о котором надо было неведомо как заботиться. Ведь он сам был тогда всего лишь подростком. Рассказывал про жизнь после окончания учебы и работе на корону.

И мне открывался этот мужчина с новой стороны. Я давно уже умудрилась влюбиться, что уж от самой себя‑то скрывать. Но я практически ничего не знала о нем и его жизни. Только общедоступную информацию. А теперь...

Влипла ты, Эрика, окончательно и бесповоротно.

И что же делать? Я не хочу отдавать этого человека Марике. И расставаться не хочу. Только вот как объяснить то, что мы с сестрой наворотили? Но кто же знал, что всё так случится? Марика билась в истерическом припадке и рыдала, едва не слегла с нервным срывом, когда выяснилось, что есть договор о браке между родами ди Элдре и ди Кассано. Мы ведь думали, что нынешний маркиз – жуткий про́клятый старик.

Пришлось мне, как обычно, быть сильной, серьезной, ответственной и снова разбираться с проблемами. Самое смешное, что мне, старшей сестре, досталось юное, взбалмошное, миниатюрное тело. А легкомысленной, ветреной, слабохарактерной и ведо́мой Марике – мое, более крепкое, взрослое и созревшее. Всех всегда удивляло, что «младшая» из сестер ди Элдре командует и управляет «старшей», а та хоть и огрызается и взбрыкивает, но всегда подчиняется.

Вот и с этой предстоящей угрозой договорного брака отправилась разбираться «младшая» ди Элдре. Ведь по праву рождения именно Марика носила бы титул. Мой отец был младшим из близнецов. Всего три минуты разницы с братом, но младший. И титул к нему не перешел, остался у моего дяди.

И вот как теперь распутывать этот клубок? Может, смириться с тем, что натворила Марика? А я уверена, что это из‑за нее всё происходит. Мой усилившийся внезапным скачком дар вестницы смерти. То, что я перестала чувствовать и видеть во снах кузину. Незримая тонкая связь между нашими душами и телами, похоже, прервалась.

Но как же наша с ней мечта – вернуть собственные тела? Точнее, моя мечта. Марика была младше и не помнит иной жизни, ее всё устраивает и так. Особенно внимание парней к рано созревшей красотке, коей она сейчас являлась. Природа не поскупилась на внешность кузин ди Элдре, но старшей достались более... гм... выдающиеся формы.

Как‑то вечером, сидя у костра, я размышляла, а не оставить ли всё как есть, если Марика не против? А она точно не против, это я знаю. Точнее, она хотела именно так всё и сохранить, забыв про вынужденный обмен душами и телами. Но тогда она не видела лорда Риккардо. А зная свою сестренку, я уже не так уж и уверена, что она не пожелает заполучить его в супруги. Ведь по праву именно ей он и принадлежит.

Я вздохнула и украдкой покосилась на сидящего рядом со мной, плечом к плечу, маркиза. Отблески костра падали на его профиль и путались в черных волосах, делая их багровыми. Почувствовав мой взгляд, он повернул голову, улыбнулся и взял мою руку. Поцеловал и сжал в горячих ладонях.

А я смотрела и тонула. И понимала, что больше всего в жизни хочу быть с ним. И да, совсем не против подарить в будущем Лексинталю братика или сестричку. Или обоих.

Вот как‑то так незаметно мы и добрались до приграничных земель. Здесь было иначе, меньше населенных пунктов. Меньше жителей. А те, кто жил тут и не боялся, встречали настороженными внимательными взглядами, не забывали осенять обережными знаками и взывать к богам. Нечисть хитра, есть и оборотники, люди привыкли опасаться незнакомцев.

На мои белые волосы поглядывали с узнаванием. Много нас тут умирало. Кое‑кого и возвращали целители, если успевали