— Ребята, назовите свои имена хотя бы. Как к вам обращаться?

Лохматый раздраженно буркнул позади меня, с хрустом ломая какую-то ветку:

— Ко мне можешь обращаться «мой господин!» Но для тебя лучше вообще лишний раз не открывать рот.

Я бы вполне могла взбеситься от таких слов, но крайняя моральная усталость привела к тому, что я лишь с иронией огрызнулась:

— Мне мама еще в детстве запретила употреблять такие слова! Так что, раз не хочешь называть свое имя, я буду обращаться к тебе: «Эй ты, лохматый!»

Лохматый взбесился. Но, перекрывая его ругань, спереди прозвучал спокойный голос темноглазого:

— Ко мне можно обращаться Рик. А тебя как зовут?

Он не разграничивал, кому адресует свой вопрос: мне или лохматому. Но ответила я:

— Линси Ларк. — И со вздохом добавила, понимая, что скрывать свою расовую принадлежность все равно долго я не смогу. В первой же переделке все вскроется. — Я — землянка.

Рик споткнулся и остановился как вкопанный. Так что я, не успев остановиться, врезалась в его спину.

Идущий позади меня лохматый, не ожидавший такой подлянки, в свою очередь врезался в мою спину, впечатывая меня всей своей массой в тело Рика, выбивая из моих легких весь воздух. Чисто инстинктивно, хоть умом и понимала, что предотвратить падение не успеваю, я выставила ладони вперед. И они сейчас мягко скользнули по мужской спине. Рик напрягся. А я…

Я просто захлебнулась от восторга, от ощущения стальных мускулов под моими ладонями, от жара, идущего от сильного мужского тела. И мои руки будто ожили, приобрели собственную волю, самовольно отправились путешествовать по чужому телу. А я млела, наслаждаясь каждым мгновением, каждым, даже едва заметным движением мышц под ладонью.

В какой момент в груди родился знакомый жар? Не знаю. Я не заметила. Опомнилась лишь тогда, когда он выплеснулся в кровь и в мгновение ока, будто лесной пожар, охватил тело. Низ живота свело сладким, предвкушающим спазмом. Стало сложно дышать, потому что ноздри забивал пряный мужской запах. И я предвкушающе облизнулась.

Словно сквозь тяжелую, плотную пелену в мозг пробилась тревожная мысль: что со мной?! Никогда я так резко не реагировала на близость чужого, пусть и такого привлекательного тела. Происходило что-то в высшей степени странное. Я, как кошка под кустом валерианы, упивалась запахом и тактильными ощущениями. Но мне этого было отчаянно мало. Тело требовало большего, душа просила еще.

К попке, туго обтянутой джинсовой тканью, плотно прижался эрегированный член. В ухо горячо засопели. Это лохматый и безымянный пока член нашей команды решил все-таки к нам присоединиться. Талию сжали две сильные лапищи. И я чуть не застонала от удовольствия, одновременно снова принимаясь поглаживать спину Рика, с силой вжимая в ткань его футболки ноготки.

Кто-то протяжно и гортанно застонал. Я? Рик? Или лохматый? Да какая, собственно, разница! Главное, чтобы лохматый не переставал жарко целовать меня в шейку. А еще лучше, чтобы просунул свои ладони под майку и приласкал кожу, а не гадкую тряпку! А еще лучше…

Додумать собственническую, жадную мысль помешало странное назойливое стрекотание. Я как раз пыталась дотянуться до открытого участка кожи Рика, чтобы попробовать ее на вкус, а тут словно кто-то в насмешку над моими усилиями принялся трясти над ухом детскими игрушками.

Раздражение накрыло мгновенно и с головой. Я в бешенстве оглянулась, ища того, кто испортил мне удовольствие. Но вокруг были лишь деревья, частично оплетенные странными белесыми лианами, невысокие кусты, усеянные мелкими, словно земной горох, бледно-желтыми цветочками, и… парочка робокамер, с жадным любопытством фиксирующих происходящее!

Мне словно ледяной воды за шкирку плеснули! От ужаса перехватило дыхание. Боже мой! Если это попадет в прямой эфир… Если это увидит Харди…

— Прекрати немедленно! — Я резким движением стряхнула с себя руки не подозревающего о таком коварстве лохматого, и парень едва не грохнулся мне под ноги. — Ты что, не видишь? Нас снимают на камеру!

Лохматый выпрямился и зло зарычал мне в лицо, сграбастав наглой лапищей ворот моей футболки:

— И что?! Секунду назад ты была совсем не против! Стонала и извивалась подо мной, как пьяная змея!

Ткань, зажатая в кулаке лохматого, угрожающе затрещала. И я взвизгнула. Еще не хватало, чтобы он порвал мою единственную одежку! Ведь переодеться я смогу лишь тогда, когда мы достигнем конца маршрута!

Кулак сжался сам собой. Рука тоже замахнулась сугубо по своей воле. Но ударить лохматого я не успела. Вмешался Рик:

— Замерли!

Темноглазый, не повышая голоса, крепко ухватил нас обоих за плечи и встряхнул:

— Прекратите! Линси права: нам еще только с порноклипом засветиться на все Содружество не хватало!

Рик говорил правильные, умные вещи. Вот только я, подняв голову, чтобы сказать ему это, увидела, как он раздувает тонкие крылья носа, принюхиваясь ко мне. И меня снова словно током ударило. Уснувший было в крови жар снова взревел, будто адское пламя. И я до одури, до звездочек в глазах захотела, чтобы Рик распял меня прямо тут, при лохматом и камерах, чтобы нанизал на свой твердый член, чтобы погружался в меня до отказа раз за разом. До тех пор, пока не придет такая желанная разрядка. И плевать, кто там нас и для чего снимает…

Не отрывая взгляда от темных глаз Рика, я судорожно облизнула пересохшие губы. И увидела, как темноглазый вздрогнул всем телом, как на его лице начало разливаться темное, торжествующее предвкушение…

— Отвали от нее! — зарычал на Рика Лохматый. — Она моя! А ты тут лишний! Вали, погуляй где-нибудь, пока мы будем заняты! И можешь вообще не возвращаться!

Лохматый словно клещами вцепился в мою талию, стиснул так, что на глаза навернулись слезы от боли. Я даже вздохнуть, чтобы возмутиться произволом не смогла! Зато