— Я собираюсь стать Небесной Всадницей, — сказала она статуе Кьелли, — Я получу дракона, и тогда никто не будет меня запугивать.

Первая часть подъёма была лёгкой. У подножия скал уклон был менее крутым, и там было много опор для рук. Эйми сосредоточилась на участке серой скалы прямо перед ней и попыталась не думать о падении. Она пыталась не думать о том, насколько невозможным казалось остановиться сейчас и спуститься в безопасное место. И она действительно старалась не думать о девушке с разбитым лицом, которая попыталась подняться и поплатилась за это жизнью.

Она вышла из тени на нагретую солнцем скалу. Карабкаться становилось всё труднее, утёсы становились круче, а обрывы длиннее. Она поняла, что миновала точку, за которой могла отступить целой и невредимой. Но она не хотела отступать. Чем выше она поднималась, тем больше ей хотелось новой жизни, которую могли предложить горные вершины.

Затем скалы стали ещё более отвесными, и страх начал вытеснять все остальные мысли из её мозга.

Три часа спустя она всё ещё цеплялась за скалы. Она схватилась за острый камень слабыми, дрожащими пальцами и подтянулась вверх. Её правая нога поскользнулась, а бешено колотящееся сердце дрогнуло. Её дыхание с хрипом вырвалось из горла и просвистело сквозь стиснутые зубы. Она оттолкнулась ногой, отбрасывая осколки камня, которые посыпались в пустоту, внизу. Она нашла опору, оттолкнулась пальцами ног и поднялась ещё на несколько футов.

Краем глаза она заметила Киерелл, который теперь был далеко-далеко от неё. Ещё одна волна страха сотрясла её усталые кости, и она заставила себя снова посмотреть на острый серый камень утёса, позволив ему заполнить всё поле зрения. Мышцы ныли. Израненные пальцы умоляли её остановиться. Её колотящееся сердце умоляло её отпустить, просто сдаться и упасть. Она сделала глубокий вдох. Это никак не помогло развеять страх, но она продолжала, несмотря ни на что.

Она потянулась вверх дрожащими руками, пальцы искали новую опору, а дрожащие ноги сгибались, готовые оттолкнуться. Её левая рука нащупала небольшую трещину. Она пошевелила пальцами внутри, не обращая внимания на боль, когда сдирала кожу с костяшек пальцев, и поверила, что её рука выдержит. Она подняла правую ногу, а левой последовала за ней на крошечный выступ, где было достаточно места только для пальцев ног.

Её решимость была тем, за что она цеплялась каждый раз, когда ужас от того, что она делала, захлёстывал её. Она карабкалась всё выше и выше, а смертельная пропасть под ней росла и росла. День, казалось, пролетел незаметно, в то время как она чувствовала, что не добилась никакого прогресса. Отчаяние продолжало пробиваться в её разум.

— Нет, — прошептала Эйми сама себе, — Я не сдамся сейчас. У меня начнётся новая жизнь.

Всё её тело тряслось. Ей нужен был отдых. Она осмотрела скалу наверху в отчаянных поисках. Где-то должно быть. Там!

Выступ был слева от неё, но глубокая тень под ним предполагала, что он достаточно велик, чтобы на нём можно было сесть, может быть, даже лечь. Она начала осторожно продвигаться к нему. Перебираться через утес было даже труднее, чем взбираться на него, и не раз она обнаруживала, что тянется до предела, пытаясь найти опору для рук и ног.

Её ободранные пальцы дрожали, когда она, наконец, ухватилась за острый край выступа. Её правая нога болталась, кончик ботинка отчаянно царапал камень в поисках опоры. Она забралась на выступ одним локтем, затем другим, содрав при этом кожу с обоих. Свежие царапины жгли. Она попыталась приподняться, но у неё не хватало сил.

— Ну же, пожалуйста, — она умоляло своё тело уменьшить усталость. Рыдания клокотали у неё в горле, а на глаза навернулись слёзы.

Она протянула руку через выступ. Её пальцы нащупали трещину и вцепились в неё. Она оттолкнулась левой ногой, чувствуя, как дрожат пальцы на крошечной опоре. Очень медленно верхняя часть её тела приподнялась над выступом скалы. Она почувствовала, как что-то зацепило её жилет, и ткань порвалась. Ремень её брюк зацепился за край и застрял. Она стиснула зубы и потянула. Её правое колено оказалось на выступе. Последний рывок, и за ним последовало всё остальное тело.

Тяжело дыша и плача от облегчения, она легла на холодный выступ. Постепенно её дыхание пришло в норму, но мышцы продолжали дрожать. Высоко вверху небо было чистым, и она лежала, глядя на его открытость.

Она поёжилась, осознав, как холодно стало теперь, когда она перестала карабкаться. Во время восхождения ей быстро стало слишком жарко, и она неловко сняла рубашку, позволив ей упасть на груду камней у подножия утёса. Теперь она сожалела об этом, дрожа в своей жилетке. Она с трудом села, повернувшись спиной к утёсу, так что на выступе было достаточно места, чтобы прижать колени к груди. Высохший пот был холодным и зудел на её коже. Мириады порезов и царапин жгли, как будто кто-то колол её кожу шиповником.

Ей нравился вид, открывавшийся с её места у окна в их лофте, но теперь она поняла, насколько ограниченным он был. Вверху, в горах, её мир чудесным образом расширился, и вид был невероятным.

Солнечный свет лился в долину, высвечивая красный кирпич Киерелла. Её глаза нашли Палас, его извилистые улочки, благодаря которым его было легко разглядеть сверху. Это было нагромождение зданий, и к большинству из них были привинчены деревянные пристройки. Она подумала, что более прямой улицей могла бы быть Чизл-стрит, но не была уверена. Она попыталась найти свой дом, но не смогла разглядеть его. Она была слишком далеко, и чем дольше она щурилась, тем больше все улицы сливались воедино, а её зрение затуманивалось.

За исключением того, что то, что она искала, больше не было её домом. Гильдия забрала его. Она пожалела, что у неё не было возможности пнуть несколько балок на чердаке, прежде чем её вышвырнут вон. Может быть, тогда здание рухнет на голову Хейтону.

Мысли о мастерской и чердаке вытащили её горе на поверхность. Она дотронулась до него, и это было всё равно что дотронуться до края покрытой коркой царапины. Она поспешно прижала её обратно. Она знала, что если выплеснет это наружу, то это сокрушит её. И она не могла оставаться на краю пропасти.

— Я буду сильной и уверенной в себе, — сказала она себе.

Она расслабила своё затёкшее тело и повернулась лицом к утёсу. Взгляд на нависшую над ней каменную глыбу почти лишил её решимости. Карабкаться было ещё так далеко. Но это был единственный