— Она… она угрожала мне! Сказала, что когда я уеду, она займёт мою комнату и будет вредить моим детям!

Смотрю на него с надеждой, мечтая увидеть в тёмных глазах хотя бы намёк на сочувствие. Ищу защиты и поддержки, но в ответ получаю лишь сухое:

— Это всё?

— Да… кажется…

— Ясно. Я разберусь. Ты свободна.

— Это правда? — спрашиваю звенящим голосом, затем отталкиваюсь ладонями от стола и обхожу его. — Ты был с ней вчера? Ты привезёшь её сюда вместо меня?

«После всего, что между нами было?»

Рыжая ведьма могла солгать.

Роланд лгать не станет, я в этом уверена, не в его характере изворачиваться и юлить. Он скажет правду. И от этой правды сейчас зависит многое. Вот только готова ли я к ней?

5. Взаперти

Софи.

Возвышаюсь над Роландом в нелепой и смешной попытке настоять на своём, заставить его сказать правду. Я напряжена, будто струна. Всё моё тело — сплошной оголённый нерв.

Дракон, напротив, совершенно расслаблен. Сидит, вальяжно развалившись в кресле. Смотрит на меня устало, будто на докучливое насекомое.

— Серьёзно? — буравит меня пристальным взглядом карих глаз. — Считаешь, я должен перед тобой отчитаться? Как какой-то школяр?

— Я твоя жена, и я имею право…

— Ты моя жена, — перебивает он. — И имеешь право выбрать меню к ужину и новую шляпку. Я понятно выразился?

Смотрю на него и не могу поверить. Этому мужчине я приносила клятвы. Его одного видела рядом с собой. Вместе и навсегда. Идеальная пара. Истинная связь. Полное взаимопонимание. Любовь. Безграничная. Безусловная. Две половинки одного целого.

Как в древних легендах. Вот только… сказки врут.

Злые драконы не влюбляются в нежных принцесс. Да и никакая я не принцесса. Он не ждал меня. Не добивался. Не хотел. Не хочет.

Хочет другую.

Обидней всего, что я искренне не понимаю, чем она лучше?

Опускаю голову. Втягиваю носом запах свежих чернил и нагретого воска. Касаюсь подушечками пальцев деревянного стола, заваленного листами пергамента. Скребу его ногтем. Молчание затягивается. Роланд ждёт, когда я уже, наконец, уберусь прочь с его глаз.

Я кожей чувствую его нетерпение. Раздражение. Неприязнь.

Они пугают меня, заставляют чувствовать себя неуверенно. Паниковать.

Бог с ней, с этой Амарой. Сейчас для меня важнее другое: выторговать себе место здесь, рядом с ребёнком. Которого никто и никуда не заберёт. Если всё получится.

— Я твоя жена, — дрожащим голосом повторяю его же фразу. — И имею право быть рядом с тобой и детьми. Здесь. В этом доме. И никуда не уезжать. Ответь мне, Роланд. Я могу остаться?

На мгновение мне кажется, что лоб дракона напрягается, а глаза темнеют. Будто в нём идёт какая-то внутренняя борьба. Но спустя несколько секунд он смотрит на меня в упор и выносит вердикт:

— Свежий воздух Драгонхилла будет много полезнее для тебя и детей, чем пыльная духота столицы. Целитель Сайрон навестит нас через пару дней. После того, как он осмотрит тебя, ты уедешь. Я не меняю своих решений, Софи.

Шах и мат, Софи. Всё ровно так, как говорила Амара.

Меня вдруг накрывает отчаянием и бессилием. Задираю глаза к потолку, пытаюсь сдержать копящиеся слёзы. Шмыгаю, убирая из носа сырость.

Бросаю в Роланда последний козырь:

— Что ж, надеюсь, у тебя есть другая истинная в запасе. На случай, если с этой что-то случится в далёкой глуши. Возможно, ты не в курсе. Но беременность может протекать по-разному. А роды так вообще лотерея! Но зачем тебе думать об этом? Тебе важнее собственный комфорт и рыжая шлюха под боком!

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но мне не дают.

В доли секунды на запястье смыкается горячий стальной капкан. Роланд рывком разворачивает меня. Дёргает на себя. Я едва не впечатываюсь в его твёрдую грудь.

— Ты в своём уме? — рычит мне прямо в губы, нависая надо мной и продолжая сдавливать мне запястье.

Второй рукой сжимает мне щёки, заставляя смотреть ему в глаза, в которых плещутся ярость и гнев. В нос забивается пряный аромат мускатного ореха с нотками жгучей драконьей злости.

Впервые вижу Роланда в таком состоянии. И мне страшно. Очень. Похоже, я порядком его разозлила, и кто знает, что бы он сделал, если бы не беременность…

Он словно мысли мои читает.

— Тебе повезло, что беременна, — проговаривает звенящим злым шёпотом, практически склонившись к моему лицу. — Иначе я преподал бы тебе урок покорности мужу. Впредь думай хорошенько, прежде чем открывать на меня рот. Поняла? Не слышу!

— Да, — цежу сквозь зубы, упрямо отводя глаза.

Не смотрю на него. Смотрю на тёмно-серую чернильницу на столе.

Сердце стучит в груди, щёки пунцовые. То, как он разговаривает со мной, это… унизительно и грубо! Разве так ведут себя мужья с беременными жёнами?

Как я ни пытаюсь сдерживать слёзы, одинокая солёная капля всё-таки скатывается по щеке. Роланд с шумом втягивает воздух. Не знаю, о чём он думает в этот момент.

Что перегнул палку? Что плохие эмоции вредны для его драгоценного ребёнка? Что женские слёзы бесят его ещё больше, чем прямое неповиновение?

Однако, он отпускает мою руку. Большим пальцем вытирает слезинку с моей щеки и произносит уже спокойнее.

— Ты моя жена, Софи. Будущая мать моих детей. Твой статус никто и никогда не оспорит. Права и правила в этом доме устанавливаю я. Всё, что от тебя требуется — это послушание и покорность. Главные достоинства женщины. Следуй им, и всё у тебя будет хорошо.

Вспоминаю капризный тон Амары, когда она извивалась на полу у ног Роланда. И когда нагло пришла ко мне, требуя убраться поскорее и освободить для неё мою комнату.

Выходит, я должна покорно молчать и глотать, в то время как рыжая стерва продолжит истерить и легко получать желаемое? Так получается?

— Впредь никто не посмеет тебя потревожить, — слышу холодный голос мужа, — ни Амара, ни любая другая женщина. Даю слово. Сейчас ты поднимешься к себе. Успокоишься, и через полчаса спустишься к ужину.

Разумеется! Кто же меня потревожит в деревенской глуши?

Стоп…

Любая другая женщина?! Так Амара ещё и не одна у него?! Боооже…

Это какой-то нелепый фарс. Насмешка над истинностью. Да даже просто над брачным союзом, освещённым богами!

— Благодарю, — сцепливаю руки перед собой, смотрю в пол, на начищенные до блеска чёрные ботинки дракона. — Я не голодна. Доброй ночи.

Мне душно. Плохо физически.

Я не могу больше здесь находиться. Я хочу уйти. Как можно скорее. Спрятаться где-то в укромном местечке, где никто не найдёт, выплакаться и спокойно обдумать, как я докатилась до жизни такой.

И что теперь делать. Потому что так продолжаться не может! Просто не может. Нужно искать выход из всего… этого.

На негнущихся ногах иду к выходу из кабинета. Берусь за дверную ручку.

— Софи, — раздаётся мне в спину.

Оборачиваюсь, вырванная из своих мыслей. Роланд уже вновь занялся делами. Вращает в пальцах изящную чёрную перьевую ручку, которая смотрится хрупкой в его большой мужественной руке.

На мгновение кажется, что мне послышалось, и он вовсе меня не звал. Но в следующий миг он проговаривает, не поднимая головы.

— Ужин. Через полчаса. Не спустишься сама, я помогу. Предупреждаю сразу, тебе не понравится. Так что лучше не зли меня. Мой сын не будет голодать из-за глупых истерик его мамаши.

6. Последний день

Софи

Сидя в гостиной у матушки, делаю глоток кисло-сладкого фруктового чая из изящной фарфоровой чашечки. Комната залита солнечным светом, в лучах которого танцуют пылинки.

Погода за окном совсем не совпадает с моим внутренним состоянием.

Уже который день у меня полный душевный раздрай. Я потерялась. Запуталась. Не вижу смысла в своей жизни. Не принимаю будущего. Того самого, которое уготовил для меня Роланд.