В Гирема Он вселился только после его смерти, хотя мог бы поступить как Великая Мать, чтобы быть со мной. Я ведь даже не поняла бы ничего… Я просто не подумала бы о том, что Гирем может быть не Гиремом.

Впрочем, может быть так и было. Эта мысль причиняла боль, и я малодушно игнорировала ее, как можно быстрее перескакивая на другое звено цепи.

Там, в ритуальном зале, когда Великая Мать говорила о последнем шансе для всего нашего мира, то намекала именно на Михася. Она знала, нас могут спасти только Его чувства, и, если Он пойдет у них на поводу, то не сможет уничтожить нас.

Нам повезло. Михась не стал дожидаться, когда Ягурда воспользуется силой трех Богов, и убил её. Он хотел, чтобы мы жили. Чтобы жила я. Он и не подозревал, что совершил ошибку, которая внезапно дала мне надежду.

Хотя, если бы не Хигрон, я бы никогда не додумалась до такого. Когда он рассказал, что в посмертии получил такую же силу, как Древние Боги, и это заставило меня осознать две вещи. Во-первых, если об этом узнают другие Боги, наш мир не спасти. Одно дело — дать шанс людям жить, наблюдая за ними, и совсем другое — освободить тех, кто может получить такую же силу и стать равными Им.

Наши души развиваются быстрее. Даже если Хигрон достиг зрелости за сотни лет посмертного существования, это слишком быстро для Богов. Абрегор, Грилор и Аддия до сих пор оставались юными.

Наши души не лишены эмоций: чувства остаются с нами даже после смерти. И любовь, и жажда власти. Мы с Хигроном понимали, что нам повезло, что Ягурда не была слишком умна и не догадалась, что настоящая сила обитает на Изнанке.

Но мы могли просто затаиться. Скрыть реальность от Богов. Сделать вид, что не происходит ничего сверх того, что происходило всегда. Да, Великий отец желает покорить магией весь мир. Да, наследники Богов просят Их о помощи, используя силу своей крови. И все…

Так было уже много раз.

Люди остаются людьми, а Боги — Богами. Мы в реальном мире, Они на Изнанке. Мы слабые, а Они сильные… А Венец — просто случайность, которая произошла только потому, что давным-давно Великая Мать совершила ошибку.

Поэтому Хигрон прекратил общение с Грилором и вместе с учениками отправился в Цитадель. Мы решили молчать о своих догадках. К счастью, никто не стал спорить с призрачным магом, который не мог применять магию, а учить заклинания во время битвы безумие.

Оставалось только уничтожить Венец Трех Богов. Чтобы ни у кого из людей не возникло соблазна воспользоваться его силой.

Я пыталась атаковать его магией, попросив Антоса вложить в золотые ельки несколько самых сильных заклинаний. Но магия просто скатывалась, как капли воды. А вот Божественная сила Хигрона заставляла Венец нагреваться, давая надежду, что он найдет способ избавиться от артефакта. Пока же я держала его при себе.

Наш план сработал бы, если бы мой брат не приказал воспользоваться артефактом во время битвы с Великим отцом. Или если бы я забыла про свои личные обиды и срау все расссказала бы Фиодору. Но после того, как слова, подкрепленные силой Древнего Бога Грилора были произнесены, я уже ничего не могла сделать. И решила промолчать о том, что ждет всех нас в будущем.

Я не обольщалась, стоит нам применить Венец Трех Богов, как Они сразу поймут, что я Их обманула. И если можно объяснить случайным стечением обстоятельств одновременное появление Великого отца и Ягурды, существовавшей по Их вине, то третья сила никак не вписывалась в теорию мирного человечества, которое по своей природе с почтением относится к Богам.

Хигрона рядом не было. Брату я не стала ничего говорить, не видела в этом никакого смысла. Он все равно не смог бы отмениться свой приказ, даже если бы захотел.

Я осталась один на один с отчаянием. Весь мир и все люди погибнут, исчезнут навсегда, а я ничего не могла с этим поделать…

— Главное, самим не попасть под их удар, когда они поймут, что люди натянули поводки и желают управлять Ими, — буркнула я себе под нос, там, на Острие стрелы, когда мы обсуждали, способна ли Божественная сила пробить Щит Бога, за которым прятался его шатер, и Щит Смерти, который защищал лично Великого отца.

И в этот самый момент меня осенило: я еще могу побороться за жизнь людей и всего мира! Еще не все потеряно. У меня все еще есть надежда, что Боги ничего не поймут…

Мы похожи на Них, значит и Они похожи на нас. И я могу попробовать сыграть с Ними на равных. Не просить, не умолять, а поставить само существование нашего мира на единственную ставку в самой рискованной игре за всю мою жизнь. Если я проиграю, то весь мой мир погибнет от гнева Богов. Впрочем это все равно случится… Но если я выиграю, то человечество получит еще один шанс.

Фиодор приказал мне применить Венец Трех Богов в этой битве, значит я не смогу не сделать это. Но в его приказе не было слов о том, что я должна надеть артефакт на свою голову. И я решила обхитрить всех.

И людей… Я могла использовать артефакт в битве, чтобы заставить Богов помочь нам победить, но совсем не тем способом, каким предполагал мой брат.

И Богов… Раз уж Великий отец все равно у них на заметке, то пусть он и активирует артефакт. Пусть покажет Им, что ему мало власти над всем миром, он хочет повелевать и Богами. И тогда мы, все остальные люди, по прежнему останемся в Их представлении безопасными, мирными существами, желающими вернуться к тихой и спокойной жизни.

Оставалось только доставить Венец Трех Богов Великому отцу. Я знала, получив в руки такую силу, он ни за то не откажется от нее. И обязательно воспользуется возможностью натянуть поводки Древних Богов.

Но если Абрегор, Грилор и Аддия окажутся в его власти, то Михась останется свободен. А Великая Мать, которой я честно призналась в своем рискованном плане, подтолкнет Его в нужном направлении. Я попросила Ее помочь. Подтолкнуть в нужном направлении.

Я знала по себе: если Он смог убить душу один раз, то во второй раз будет гораздо легче. Михась совершил ошибку, когда вступил в схватку с Ягурдой.