— Ты могла бы остаться, — настаивает Кэдмон. — У тебя никогда не было времени с ней, которого ты хотела.

— Нет, — отвечает Ариадна. — Нам нужно покинуть этот мир и позволить нашим детям залечить в нем шрамы, которые мы создали. Пришло время.

Со вздохом Кэдмон смотрит на троих Даркхейвенов, которые теперь стоят в нескольких шагах перед нами, запрокинув головы и глядя, как трещина медленно сужается. Края сближаются.

— Они тоже тебя любят, — говорю я, проявляя к нему последнюю доброту, на которую способна, прежде чем отправить их навстречу их собственной судьбе — какой бы она ни была. Словно почувствовав нашу дискуссию, Каликс, Руэн и Теос оглядываются на нас. — По-своему. — Я улыбаюсь.

Кэдмон берет Ариадну за руку и в последний раз оглядывает нас. — Береги себя, Кайра Незерак, дочь Ариадны.

Я киваю и выпрямляю локти, удерживая разрыв, даже когда он стягивается, пытаясь захлопнуться. Кэдмон смотрит на троих Даркхейвенов и слегка кланяется. — Берегите себя… Сыновья мои.

Потом он ушел.

Они оба ушли. Ариадна и Кэдмон превращаются в серебряные нити и вырываются через разрыв как раз перед тем, как он закрывается, погружая остальной мир во тьму, который освящается только слабым светом луны, нависающей над всеми нами.

Глава 49

Кайра

Брызги морского соленого воздуха бьют мне в лицо, когда Руэн, Каликс, Теос и я ступаем на покрытые шифером деревянные настилы причала острова Ортус. Закатное солнце поднимается над бурлящей поверхностью волн, которые плещутся о затонувшие столбы под нашими ногами, удерживающие нас на высоте.

Замешательство пронизывает толпу Смертных Богов, недавно пробудившихся ото сна, когда они следуют за нами и собираются на земле за нашими спинами. Никто не может до конца поверить, что Боги ушли, но истину нельзя отрицать. Небо, когда солнце пробивается сквозь облака вдалеке, становится ярче, чем было раньше, — как будто со всех нас сняли пелену. Руэн и Теос встают с флангов от меня, а затем слева от Руэна, Каликс.

Корабли, такие же большие, как те, что доставили нас сюда, кажется, целую вечность назад, теперь покачиваются на волнах океана, приближаясь все ближе и ближе. Однако на этот раз на передней части их корпусов нет жутких полумертвых морских женщин. Это, больше, чем что-либо другое, кажется очень хорошим знаком, и я бы помолилась, чтобы это было так… за исключением… ну, в общем, молиться больше не кому.

Оборачиваясь, я бросаю взгляд через плечо и замечаю несколько знакомых лиц. Мои губы приоткрываются в шоке. Я смотрю не на Мейрин и Найла, а на лица Дариуса, Инид и даже Малахии. Мое зрение раздваивается, и я подозреваю, что этому причиной являются способности моего отца, а теперь и мои собственные.

Среди Смертных Богов Ривьера и Пердиции стоят белые отблески других Смертных Богов из прошлого. Те, кто был потерян, с восковыми и худыми лицами, как будто они потеряли весь свой блеск и жизнь, потому что их сердца больше не бьются, находятся рядом с теми, кто остался жив но со шрамами, оставленными Богами Анатоля.

Мы. Мы — шрамы на этой земле. Последние остатки того, что они сделали с этими людьми. Мы — настоящее, и когда-нибудь мы станем прошлым. Однако я полна решимости: мы оставим это место в лучшем состоянии, чем застали. В конце концов, разве не в этом суть поколений?

Крики отвлекают мое внимание от призраков тех, кто погиб еще до того, как мы поняли, что с нами происходит, и поворачиваюсь к кораблям, которые причаливают к причалу. Наверху суетятся матросы, звуки бегущих шагов и раздающихся команд говорят мне, что они спешат пришвартовать корабль, прежде чем он качнется вперед и врежется в стеклянную корону, которая является трупом Академии Ортус.

Когда в поле зрения появляется знакомое лицо и сбросив веревку вниз, сползает по ней, со стянутыми светлыми волосами на затылке, я вздыхаю с облегчением. Мне было интересно, как нам выбраться с этого острова, но я должна была знать, что Регис поможет мне.

Я делаю шаг вперед, но в ту секунду, когда его ботинки касаются досок причала, он бежит вперед и врезается в меня. Сильные руки смыкаются вокруг меня, и его запах чистого ветра и легкого пота приносит мне больше нирваны, чем что-либо, что было раньше. Я позволяю притянуть себя к его груди и обнимаю в ответ.

Слёзы жгут мне глаза, и я сдерживаю их целую вечность — или, по крайней мере, так кажется. Но в какой-то момент больше не могу. Они струятся по щекам, прожигая новые дорожки, и мне нет дела до того, как это выглядит со стороны. Слабая. Измученная. Счастливая видеть его.

— Кайра. — Регис обхватывает мой затылок и прижимает меня к себе, покачивая нас двоих взад-вперед. Он не останавливается, даже когда позади нас раздается отчетливый звук мужчины, многозначительно прочищающего горло, или когда раздается низкое, глубокое раздраженное рычание Каликса. Я знаю, это потому, что я еще не отпустила его. Я должна. Я не хочу провоцировать вражду между моим лучшим другом — потому что да, несмотря на прошлое и предательства, Регис один из моих лучших друзей и тот, за кого я бы отдала жизнь — и моими…

Мои мысли рассеиваются, и я отстраняюсь от Региса. Когда он видит мое лицо, его выражение смягчается. — О, Кайра. — Он протягивает руку и вытирает мои слезы. — Я рад, что с тобой все в порядке.

Я качаю головой. В порядке? Мне кажется, это такое простое слово для того, что я чувствую. Все, что произошло всего несколько часов назад, кажется почти сюрреалистичным, как будто это одна из искусно сотканных иллюзий величия Руэна. Но это не так.

Я чувствую отсутствие Богов, их так называемой Божественности и всех ее коварных теней в моем сердце, в самых моих костях.

— Там… — Слова Региса внезапно обрываются, когда через борт корабля перебрасывается вторая веревка, и над ней появляется новая фигура, спускающаяся на доски у нас под ногами.

Ботинки Офелии приземляются с громким стуком. Ей требуется мгновение, чтобы выпрямиться, когда Регис отворачивается в сторону, а затем она шагает к нам. — Что случилось? — Ее слова звучат повелительно, как приказ ввести ее в курс дела.

Моя спина выпрямляется, и, словно почувствовав мою нужду, трое Даркхейвенов шагают ей навстречу. — Боги ушли, — объявляет Руэн, обращаясь к лидеру Преступного мира. Ее темные волосы с проседью у корней заплетены сзади