Поверхность стеклянных флаконов была прохладной на ощупь, я медленно перебирала их, не зная, какой взять первым. Кончики моих пальцев имели лёгкий красный оттенок, так как я часто забывала использовать перчатки, когда принималась за изучение любимых растений. Одна из многих моих плохих привычек.

Фиби всегда ругала меня и даже пыталась не раз лечить своими собственными средствами, состоящими из говяжьего жира и других мазей, помогающих снять раздражение. К счастью, в моду вошли перчатки, и уже никто не мог видеть моих рук, по крайней мере до тех пор, пока тенденции не изменятся.

Я не возражала. На то, чтобы привести руки в такой плачевный вид, ушло немало часов работы. Это был своего рода признак того, что я чего-то добилась в жизни. Мой отец всегда повторял, что отсутствие следов на руках говорило лишь об отсутствии целей в жизни. Скорее всего, он не хотел, чтобы мой будущий муж был бездельником, но я решила для себя, что это принцип, которого я бы тоже хотела придерживаться.

В конце концов я смогла отвлечься от безделушек и переключить своё внимание на более важные задачи на эту ночь. Я проверила все окна и двери, чтобы убедиться в том, что они были заперты. Я даже захлопнула ставни.

Возможно, это было перебором, но ситуация того стоила. Я знала, на что он был способен, хотя его несчастная душа не могла знать, на что была способна я.

Ножи и острые предметы были спрятаны между подушками и другими местами. Удовлетворённая собственной работой, я решила принять ванну, чувствуя себя в безопасности. Я сомневалась, что кто-то мог забраться ко мне этой ночью, но на всякий случай позаботилась о том, чтобы устроить ему достойную встречу.

Час или два я провела в горячей ванне, расслабляясь и давая возможность отдохнуть своему уставшему телу, затем облачилась в мягкую ночную рубашку и принялась расчёсывать волосы. Заплетя длинные пряди, я скрутила их в низкий пучок, закрепив его кое-чем особенным.

В шпильку, поддерживающую причёску, была вставлена игла, пропитанная ядом Bitis arietans, широко известной под названием африканской гадюки. Мне только недавно его прислали. Я всегда старалась включить эту невидимую для чужого глаза деталь в свою причёску, дабы обезопасить себя, особенно в те дни, когда я знала, что мне предстоял вечерний выход. Сегодня я впервые почувствовала необходимость данного вида самозащиты в собственном доме.

Моё отражение показало мне уверенную улыбку сквозь запотевшее стекло зеркала, прежде чем я накинула на себя чёрный шёлковый халат. Я очень любила этот предмет домашнего гардероба, вышитый цветами чертополоха, плечи, рукава и подол которого были расшиты фиолетовой нитью.

Спать мне не хотелось вовсе, поэтому я решила посвятить время себе. Чем-нибудь заняться.

Я вошла в гостиную, напевая неизвестную мелодию. Я всегда считала эту комнату своей любимой. Здесь был большой камин, на верхней части которого были высечены из камня древние сцены. Зловещие фигуры двигались в мерцающем свете огня, оживая, чтобы рассказать свою историю. Не было необходимости включать газовые лампы, так как камин давал достаточно тепла. Оставалось не больше получаса до того, как яркое пламя сведётся к бледным уголькам.

Но сцена домашнего уюта была бы неполной без стакана шотландского виски из коллекции мистера Астона.

Я аккуратно вставила пластинку в проигрыватель и подвела иглу к нужной записи. Запись ожила и превратилась в вальс. Это была прекрасная инструментальная композиция, идеально подходящая для тёмного и дождливого вечера.

Пока звучала музыка, я поднесла к губам бокал и немного отпила из него виски, покачиваясь в такт струнным инструментам. Я сделала театральный реверанс, пересекая прихожую, и направилась в столовую.

Я рассмеялась.

Это выглядело так по-детски! Но что-то было в этих простых удовольствиях.

Войдя на кухню, я заметила миску с фруктами, стоящую посреди столешницы.

Апельсины. Причём довольно много. Они были дорогими, но стоили каждой потраченной на них копейки. Что-то такое было в цитрусовых фруктах. Наверное, больше всего мне нравилась эта кислинка в послевкусии. Лучше всего было оставить их на потом, когда алкоголь поможет мне расслабиться.

Ещё много разных мыслей роилось у меня в голове, пока я напивалась до чёртиков.

В какой-то момент по дому раздался шорох – я как раз заканчивала чистить спелые фрукты. Я вскрикнула и хлопнула ножом по столу, как раз рядом с тем местом, где лежала тарелка с фруктами.

Может, я и могла защититься от убийц, но от мелких вредителей у меня получалось не очень.

Я зажгла свечу и взяла в руку подсвечник. Лишь две вещи могли издавать такой звук – либо существо, которое я слышала прошлой ночью, либо горящее полено в камине.

Я снова пересекла прихожую, вошла в гостиную и уставилась на огромный камин. Однако на тот момент все поленья уже догорели и превратились в пепел. Я увидела лишь горстку тлеющих углей, не представляющих собой повода для беспокойства. Я раздражённо цокнула и наклонилась, осматривая кучу пепла с помощью единственной свечи.

К тому моменту темнота полностью поглотила внешний мир, ночь сменилась ранним утром. Весь дом превратился в тени.

Потеряв интерес к сгоревшей куче пепла, я плотнее затянула пояс на халате. И тут замерцало всеми бликами пламя свечи, танцуя в дрожащем воске. Я просто стояла и смотрела на него, как вдруг моё тело затрепетало, возвещая о присутствии чего-то или кого-то позади меня.

Глаза.

Дуновением ветра погасла свеча, я услышала лишь приглушённое шипение, возвестившее о том, что пламя потухло.

Я вскрикнула, быстро поворачиваясь и роняя подсвечник. Он упал, ударившись об пол, пролив то, что осталось от расплавленного воска.

Проигрыватель скрипнул, когда игла сошла с дорожки, что смутно напомнило звук, который я сама издала за мгновение до этого.

Наконец, в полной темноте и абсолютной тишине, я стала ждать.

Казалось, я осталась без воздуха или мои лёгкие перестали работать. Я задыхалась, и у меня кружилась голова. Я напоминала летучую мышь, пытающуюся вслепую и без эхолокации ориентироваться в пространстве.

Меня окутал табачный аромат: такой, какой бывает в бочках с выдержанным виски, в коробке с экзотическими сигарами и у мужчин с плохой репутацией.

В послевкусии ощущались нотки ежевики и лаврового листа.

– Какой сладкий звук ты издала…

Ровный голос прорезал воздух, словно раскалённый нож кусок масла, прежде чем прожечь деревянную