— Мама обрадовалась. Сказала, что если ты возьмешься за ум, то и наше с Мари будущее будет обеспечено, — тихо ответила Лия. — А еще она сказала, что быть любовницей канцлера очень почетно и что свою пассию он потом обязательно выгодно пристроит, пусть и не в столице.

— Но папа почему-то был расстроен, — насупилась Мари и внезапно спросила: — А кто такая любовница?

Н-да, если тебя не застукали, то все можно, а если у тебя в любовниках сильные мира сего, то можно еще больше. Значит, мачеха решила, что канцлера привлекли мои прелести? Он, конечно, мужчина видный, меня рядом с ним прямо бодрит, но в любовницах-сожительницах я уже хаживала и теперь хочу настоящую семью. Да и сам канцлер вполне конкретно дал понять, что я нужна ему для другого.

— Анни, — потеребила меня Мари, вырывая из размышлений, — так кто такая любовница?

Лия смотрела с не меньшим любопытством. А я не знала, как им объяснить, не вдаваясь в подробности, которые им знать рановато. Ну не было у меня своих детей и практики общения с ними.

— Э-э-э… — протянула я, собираясь с мыслями и не представляя, с чего начать.

Спасла меня нянюшка. Она вошла в комнату со стаканом теплого молока, который Анна с детства привыкла пить перед сном, и быстренько погнала всех спать.

— Вот же неугомонные зайчишки, — пробормотала она, ставя стакан на тумбочку у кровати. Посмотрела на меня и промокнула ладонями глаза. — Ох, не верится, что вы вернулись, госпожа.

Я обняла старушку и усадила с собой рядом.

— Я же в монастыре была, а не в тюрьме.

— Да велика ль разница-то? И ведь как уезжали-то! Мне и проводить вас не дали. Как вороны со всех сторон вас клевали. И как только выдержала-то, голубка моя?

— Выдержала, — вздохнула я и обняла ее крепче. — Было и было. Теперь дальше жить надо.

— Слышала я, что канцлер вами заинтересовался. Только вы ему не верьте. Знаете, какие о нем слухи ходят?

— Какие? — навострила я уши.

Слышать о канцлере что-то нелицеприятное не хотелось, но было важным.

— Будто он с Темным богом якшается.

— Ой, нянюшка, не верь ты этим слухам, — с облегчением выдохнула я. — Если бы так и было, его бы никогда на пост канцлера королевства не поставили. — Вспомнила, сколько раз он был в монастыре, и добавила: — Да и в святых местах он бывает чаще любого аристократа. Врут слухи.

— Может, и врут, только будьте с ним осторожнее, голубка моя, — снова утерла нянюшка глаза и засобиралась уходить. — Слухи на пустом месте не рождаются.

Глава 7. Бал и новые знакомства

Бал. Невероятно, но я скоро окажусь на самом настоящем балу! Разумеется, невероятным это можно назвать только с позиции меня прежней, но от этого ощущения будоражили не меньше. Конечно, я была и на корпоративах со множеством людей, и на юбилеях, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что ожидало меня сегодня. А потому беспокойство и мандраж мне изображать не пришлось.

— Не волнуйся так, — увещевала меня мачеха, сидя рядом в карете. — Ты же уже была на балу.

— В том-то и дело, — пробормотала я, припомнив, чем это закончилось для бедной Анны.

— Да, тогда все вышло очень плохо, — нахмурилась женщина и внезапно взяла мою руку, сжала и требовательно посмотрела в глаза. — Но ведь ты больше не повторишь прежних ошибок…

— Прежних — нет, — ответила я честно, но на языке так и вертелось продолжение фразы: но от новых зарекаться не буду.

Отец, сидевший напротив, что-то такое понял из моих слов, его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но потом решил не влезать в женские разговоры и перевел взгляд за окно кареты.

Но что поделать, если я уже согласилась на непонятную авантюру канцлера? Теперь оставалось только догадываться, чем она для меня закончится. Да и вообще, я в другом мире, в другом теле и еще не разобралась в местных раскладах и течениях. Поэтому о каких ошибках может идти речь? Да я же вляпаюсь в первое подвернувшееся гуано!

Потихоньку я начинала паниковать, но сдерживалась изо всех сил. А слова о том, что я взрослая женщина, которые я твердила сама себе, почему-то помогали плохо.

Выезжали мы заранее, все-таки бал в честь приезда иностранной делегации проводился во дворце, и опаздывать не стоило. И мы не ошиблись. Столпотворение карет перед входом было таким эпичным, не побоюсь этого слова, что ждать своей очереди, чтобы, как полагается, оказаться у крыльца, пришлось около часа.

И за этот час мои эмоции и переживания достигли апогея, а потом… перегорели. Я так сильно волновалась, что в какой-то момент организм решил, что уже перебор, и на смену переживаниям пришел нездоровый пофигизм. Мачеха смотрела на меня, и в ее взгляде читалось: «Не падает в обморок — и ладно». Видимо, даже ее впечатлило, как меня потряхивало от волнения, и она больше не намекала на прошлые ошибки и не пыталась чему-то меня учить и наставлять.

Дворец впечатлил количеством позолоты и зажженных свечей. Иногда, при взгляде на особенно развесистый канделябр, хотелось сделать фейспалм и воскликнуть: «Пожарную безопасность придумали трусы!» Придворные, похоже, были крайне отважными индивидами. А еще везучими, потому что пока никто и ничто не загорелось. Хотя я просто сгущала краски. Как-то на работе мне пришлось столкнуться с пожарным инспектором, и я никогда не забуду те незабываемые впечатления и многочисленные вопросы с подковыркой. А еще почти патетические восклицания «это же ваша безопасность!».

Н-да, как, оказывается, человеческий мозг, если хочет, может переключаться на мелочи с действительно важных вещей.

— Граф ан Шэрран с семьей! — объявил церемониймейстер, и десятки глаз тут же устремились на нас.

По залу полетели шепотки:

— Это та самая…

— Опозоренная…

— Надо же…

Я еще сильнее выпрямила спину, и на моих губах заиграла легкая улыбка. Как кто-то где-то когда-то сказал, а люди запомнили: «Улыбайтесь, это всех раздражает». Раздражать я, конечно, никого не собиралась, но и показывать слабости не желала тоже.

По долетевшим шепоткам я поняла, что моя улыбка таки некоторых задела. Однако обсуждали не только