Я чувствовала, как внутри всё сжимается, словно воздух в комнате стал тяжёлым, как свинец.

— Вы… вы больной, — прошептала я, отступая на шаг.

— Больной? Может быть, — усмехнулся он, подходя ещё ближе. — Но ты мне нужна, Белка. И не надо тут пускать пыль в глаза. С темы съезжаешь, юлишь, цену набиваешь? За что?

Мои руки сжались в кулаки, я боролась с желанием либо закричать, либо убежать.

Может все-таки, ну... В тайгу лучше? Чем к этому... Медведю. Хотя.

Я уже в его берлоге.

И он...

Он был огромен, грозен, и я понимала, что любое слово или действие могло только усугубить ситуацию.

— Зачем вам это? — наконец выдавила я, пытаясь сохранить хоть видимость спокойствия.

Он приподнял бровь, возможно от удивления.

— Потому что могу, — просто ответил он. — Захотел — значит, будет.

— Может, захотите дать мне спокойствие? — выпалила я, пытаясь взять себя в руки.

— Белка, с ветки на ветку прыгать завязывай уже,— он коснулся моего плеча и медленно спустил свитер, оголяя мое плечо,— А бельишко то у тебя ничего. И трусики такие же?

Я испугалась. Да так, что дернулась резко на выход, пока он меня перехватил.

Я повисла на его руке, прижимаясь к его горячему телу спиной и не придумала ничего лучше,чем кричать:

— Помогите! Насилуют! Помогите!

Глава 10

Маша

— Помогите! Насилуют! Помогите! — выкрикнула я, едва соображая, что кричу.

Дамир тут же рывком развернул меня к себе, схватил за плечи и, глядя прямо в глаза, с усмешкой произнёс:

— Ты что, Белка, с ума сошла? Кто тебя тут насилует? Да и вообще, кому тут тебя слышать-то? Медведям?

— Пусть медведи! — выкрикнула я, стараясь вырваться. — Хоть кто-нибудь!

Его хватка была железной, и я поняла, что дёргаться бесполезно.

Он держал меня, словно я была перышком, с ленивой усмешкой, будто всё это его только забавляло.

А так скорее всего и есть. Забавная я, не то что та девушка, которую он обнимал полуголая. У которой полотенце только на теле и есть.

Вот, что он о ней позабыл? Пусть бы и делал все с ней, что так хочет со мной.

Какая ему разница, он ведь это... Как животное.

— ААА!— начала я кричать, но он на мгновенье закрыл мне рот тяжелой грубой ладонью.

— Тише, — бросил он, чуть приподняв бровь. — Хватит орать.

— Отпустите меня! — выкрикнула я, чувствуя, как страх превращается в отчаянный гнев.

Он смотрел на меня, как на забавного зверька, которого поймал в свои лапы.

Его взгляд был тяжёлым, давящим, но в нём мелькала ирония.

— Ну ты и артистка, Белка, — сказал он, наконец отпустив меня.

Я отскочила к двери, прислонилась к ней спиной, дыша, как после марафона.

— Я не артистка! — выкрикнула я, пытаясь собраться с мыслями. — Я человек, а не... не...

— Не кто? — он склонил голову, ухмыляясь.

— Не ваша игрушка! — бросила я, чувствуя, как снова начинаю злиться.

— Игрушка? — он хмыкнул, опёршись на стол. — Белка, ты забавная. Но знаешь, что ещё? Ты сама напросилась. Бегать будешь — сам догоню. Сидишь тут — сиди смирно. Но без этих криков, понятно?

— А если я не хочу сидеть? — дерзнула я, чувствуя, как злость берёт верх над страхом.

— Твои желания меня мало волнуют, — сказал он резко, прищурившись. — Захотел — значит, будет. Я уже сказал.

Я снова опустила глаза, чувствуя себя пойманной в клетку.

Он был прав — на помощь надеяться не приходилось.

Здесь, в этом доме, я осталась один на один с этим медведем.

— Что, Белка, молчишь? — его голос стал мягче, но от этого не менее угрожающим.

— Я просто хочу уйти, — тихо ответила я, надеясь, что хоть этот тон заставит его смягчиться.

Он ухмыльнулся и, сделав шаг ко мне, остановился совсем рядом.

— Уйти? — повторил он, наклоняясь ближе. — На кухню свою тарелки тоскать?

— Да пусть даже и так? Вам то что? Вы мне это самое, за меня мыть что ли будете? Нет. А это моя работа, мне за нее деньги платят.

Почему он не ценит мой труд. Благодаря таким как я он всегда в комфорте сидит. Павлин.

— Я тебя о твоей цене уже спрашивал,— ухмыльнулся он, почесывая плечо.

Я зажмурилась, готовясь к очередной грубости, но вместо этого он отступил на шаг и с лёгкой усмешкой бросил:

— Ладно, Белка. Тебе повезло. Сегодня трогать не буду. На сегодня достаточно твоего цирка, — сказал он, возвращаясь к столу. — Завтра посмотрим, что ты ещё придумаешь.

Я молча кивнула, стараясь не смотреть на него.

Моё сердце всё ещё бешено колотилось, но я решила, что выживу, если просто пересижу здесь до утра.

— А вообще, нахера ты, Белка, насильником меня назвала, Ещё бы маньяком окрестила. Может, сразу в полицию заявишь?

— Я… я просто испугалась! — пробормотала я, прижимаясь спиной к двери. — Вы сами начали…

— Что начал? — он резко выпрямился и сделал шаг ко мне, а я тут же вжалась в дверь. — Сказал тебе правду? Ты брыкалась, строила из себя неприступную, а потом решила шоу устроить?

— Нет… я… — начала я, но он перебил:

— Всё, Белка. Достала, — сказал он жёстко. — Убирайся отсюда, пока я ещё добрый.

Я замерла.

Его слова были как приговор, но я только этого и ждала.

Он правда? Что я добилась? Ура. Ура. Добилась.

Счастью не было предело, я прищурилась, словно мне послышалось.

— Уходи, — повторил он, развернувшись и махнув рукой прямо — И пятки свои подбирай, чтобы не замёрзли.

Я бросилась к ручке двери, торопливо поворачивая.

Руки дрожали, пальцы не слушались, но я всё же справилась.

— Спасибо за гостеприимство, — выкрикнула я, сама не понимая, зачем говорю это, и пулей вылетела из дома.

Свежий морозный воздух ударил в лицо, но я не остановилась.

Бежала так, как только могла, сверкая этими самыми своими пятками и чувствуя, как сердце готово выскочить из груди.

Сзади, кажется, он даже не