- Не уверен?

- Ну да. Мы никогда не виделись, и я никогда не собирался. Мне неважно было, кто это и как ее зовут в реальности. Или его. Да, мне было неважно, даже если это жирный мужик в шортах — вообще плевать. Мне становилось с ней…лучше. Холли Голайтли меня…спасала. Когда совсем становилось…

Я не даю ему договорить.

С глаз срываются слезы, а потом мое тело еще раньше мозга рвется к нему. Нахожу его губы сразу, целую их жадно. Я плачу. Не могу этого остановиться — я ему верю. Когда тебя обманывают, особенно кто-то вроде Ромы, ты всегда это чувствуешь. Он не врет. Рома говорит абсолютно искренне, и это действительно случайность. Это…судьба?…

- Я переезжаю обратно, - выдыхаю я.

Рома нежно сжимает мою щеку и отстраняется, с непониманием смотрит мне в глаза.

- Лер, почему ты плачешь? Я тебе клянусь, все так и было. Я…

- Ты меня слышишь?

- Что?

- Я возвращаюсь обратно в Россию. К тебе.

Он дергает головой. Его непонимание становится объемнее, а я…у меня с губ срывается смешок. Тянусь ближе и шепчу:

- Не думала, что похожа на жирного мужика в шортах.

- Что?

- Холли Голайтли…это я, Ром.

Измайлов застывает. У него такое выражение лица, будто только что к нему в кабинет вошли НЛО, чтобы о себе заявить. Хотя, может быть, так оно и было? Потому что так обычно происходит только в романтических комедиях. Притом не очень хорошего качества, но…возможно, судьба так и выглядит? Происходит что-то, что должно было произойти, пусть и выглядит это максимально дико и странно.

Небесно…

- Так не бывает, - шепчет он.

Я снова касаюсь его щеки и киваю.

- Похоже, бывает. Это…судьба?

- Я…эм…

- Ты готов к нам с моим гадким котом? Надо будет…дать ему имя…кхм, что ли.

Спустя пять лет

Нежный, мягкий, теплый свет разрывает мою кухню, не разрушая ее. Подчеркивая все то счастье, которое я обрела за последние пять лет.

С улыбкой я легко провожу кончиками пальцев по магнитной доске с фотографиями, на которых запечатлено очень много воспоминаний, и я не помню ни одного плохого. Со всех карточек на меня смотрят улыбающиеся лица, которые будто бы нашли Дзен и познали высшую точку удовольствия от этой жизни. Главное — ни капли фальши, ведь это действительно было потрясающе.

Пять лет назад я махом решила изменить свою жизнь и сделала это без раздумий. Я просто пришла в свое издательство, я просто уволилась. Потом просто собрала свои вещи, погрузила кота в переноску, а потом вышла и ни разу не оборачивалась назад.

Чтобы оказаться здесь…в этом моменте. На своей огромной кухне, в своем доме, со своей семьей…

- Поймал, - неожиданно Рома обнимает меня со спины, отчего я вздрагиваю.

Но потом снова улыбаюсь, укладывая свои руки на его.

Дыхание щекочет кожу…

Я прикрываю глаза и откидываюсь на его грудь. Влажные волосы, которые уже чуть-чуть тронула седина, пахнут так же, как пахли всегда — моим раем.

- Я никуда и не бежала…

- Да, сегодня это запрещено. Помнишь?

- Помню.

Сегодня мы отмечаем годовщину свадьбы. Четыре года. Сегодня не будет никакой работы, никаких звонков и неотложных ЧП-вопросиков. Сегодня мы будем только вдвоем…

Бах!

Грохот заставляет нас обоих резко повернуть головы. На кухонный островок запрыгивает мой противный, рыжий кот, который тут же припадает к земле, прижимает уши и открывает рот. Один клык у него выпал, поэтому выглядит это зрелище…ну, сомнительно. Не страшно, хотя явно задумывалось именно так, скорее нелепо и даже забавно.

- Мя-я-я-я-я-у! - раздается протяжный, злобный вой нашего чуда.

Да, его характер никак не поменялся. Даже после приобретения имени, которым его никто так и не стал звать. Для нас он — Кот. И все тут. Его характер остался таким же гадким, ну и что? Тоже плевать. Он — часть нашей жизни.

Немного помедлив, Рома издает смешок, а потом подскакивает к Коту, хватая его за лапки. Прижимает того к столешнице и через мгновение начинает свою излюбленную пытку. На злобного гремлина обрушивается град поцелуев, от которого тот только шире открывает свой рот.

- Мя-я-я-я-я-у!!!

- Не рычи! - смеется Измайлов, - И не ревнуй. Ты наш любимый мальчик…

Закатываю глаза сложа руки на груди. Рома переводит на меня взгляд, как мальчишка. Перекатив голову, вскинув свои глаза, наполненные до краев черниками и весельем.

- Как мы тебе?

- Пара года.

- Теперь ты ревнуешь? Хочешь, так же тебя зацелую?

- О нет. Не надо.

- А по-моему, ты очень хочешь, чтобы я…

Измайлов медленно отстраняется от животины, чтобы начать так же плавно подступать ко мне, но…меня снова спасает провидение.

Ну, или почти.

Очень быстрый (сравним с ветром, разве что) топот маленьких ножек, а через мгновение на кухню врывается наш маленький ураган. Маленькое чудо, из-за которого мы поженились чуть позже, чем планировали. Наша дочка — наша Машенька.

- Папа! Папа!

Рома тут же оборачивается, чтобы успеть словить нашу непоседу.

Машенька — это квинтэссенция энергии и взбалмошности. Взрыв! Ураган! Рома говорит, что она этим безумно на меня похожа, поэтому на каждую ее выходку он всегда только улыбается. Измайлов так сильно любит нашу дочь…и это так важно для меня.

Я не ревную.

Никогда.

Я очень-очень счастлива. Машенька в его руках сразу растекается, как королевна. Она раскидывает руки в стороны, на ее маленьких губках появляется блаженная улыбка. Мол, носите меня, поклоняйтесь мне, любите! И это выглядит очень забавно, правда, но я улыбаюсь не поэтому.

Мне неизвестно, каково это, когда отец тебя так сильно любит, и я…господи, я так рада, что моя дочь никогда не узнает именно этого — нелюбовь. Машенька окружена со всех сторон людьми, которые в ней души не чают. А Рома? Наверно, ни один мужчина так не относился к своему ребенку. Она буквально все для него…

- Я почти собралась, папу-у-уля, - тянет дочка, а потом прикладывает руку к голове в жесте «величайшей скорби», - Но мой кролик совсем не хочет влезать в рюкзак. Представляешь?

Рома улыбается, бросает на меня взгляд, издает смешок.

- Похоже, придется взять второй рюкзачок, да, Машенька?

- И правда. Придется…

- Ой, не могу, - смешок срывается теперь с моих губ.

Я подхожу к ним, забираю Машеньку на руки, чтобы поставить ее на пол.

- Хватит издеваться над отцом, Маша.