Память пытается его достать, но она работает плохо. У меня все тело вновь в иголках…

- Рома, я люблю тебя…Рома! - барышня повышает голос.

Я честно признаю, что жду дальше стона. Так нельзя говорить, раз ты уже заикнулась о прощении, но…я жду стона и ничего с собой поделать не могу.

Только получаю иное:

- Оденься, - его голос холоден, как лед.

Невольно делаю шаг вперед, хотя секунду назад мне хотелось развернуться и бежать.

- Ты явно что-то перепутала, если позволяешь себе вваливаться в мой кабинет и…

- Рома!…

- Роман Николаевич, - начинает злиться, - Это во-первых. Тот факт, что ты — дочь моего приятеля, не дает тебе сомнительное право на фривольность. Во-вторых, оденься на хер, или я тебя выволоку из своего кабинета за волосы.

- Но…

- Мне неинтересно! - голос прыгает на пару тонов выше, - Никаких «но». Я люблю другую женщину…

- А я люблю тебя!

- И что дальше?

- Что дальше?! - девчонка усмехается, но в этом звуке ощущается боль, обида и слезы, - Говоришь, что ты ее любишь?! Но где она?!

- Мне...

- Неинтересно, да?! Я это уже слышала! Господи, Рома...

Тонкий стук шпилек выдает ее шаг навстречу Измайлову, однако он тут же рычит:

- Не приближайся. Я не шутил насчет волос и очень некрасивой сцены, которая...

- Я лучше, чем она.

- П...прости?!

- Я лучше! Посмотри на меня!

- Нет.

- Посмотри! - еще один смешок, еще один шаг, - Ты боишься это признать. Боишься взглянуть и понять, что ты хочешь меня, что я тебе симпатична! Просто ты себе внушил какую-то огромную любовь, и теперь тебе эго не позволяет от этой мысли отказаться!

- Эго? - Рома усмехается.

- Эго. Упрямство...я не знаю, что это! Но ты боишься! Боишься...своих эмоций по отношению ко мне. Я лучше ее! Я моложе, красивее. Ты боишься, что эта твоя...

Юный спикер резко замолкает. Я сама замираю изнутри и не могу пошевелиться, а потом...звучит четкий, холодный голос Ромы, который я никогда раньше не слышала.

Так со мной он ни разу не говорил. Чтобы я не творила...ни единого раза...

- Смотрю. И что?

Она молчит. Рома в ответ усмехается.

- Я не смотрел на тебя, потому что ты голая дочь моего приятеля, которая вытворяет то, за что ей потом будет непременно стыдно. Это просто жест уважения к тебе и к твоему отцу, но раз ты его оцениваешь неправильно...я смотрю, что изменилось?

Опять пауза. Я буквально ощущаю дрожь, исходящую от девчонки, и сама сильнее сжимаю свои пальцы.

Сердце бешено стучит...

- Я скажу тебе, что изменилось: ничего. Я смотрю на тебя, но у меня не дрогает ни струнки внутри, потому что я люблю другую женщину. Ты можешь быть хоть трижды самой красивой и молодой, это значения не имеет. Я люблю. Люблю ее любой и буду любить всегда. Да, ее нет рядом, но однажды она непременно будет. Когда она будет готова, она будет рядом, и тогда я стану не просто самым счастливым мужчиной. Это уже совершенно другой уровень, а я...я готов ждать ее хоть всю жизнь, если это потребуется, потому что я люблю. Ее. И мне никто больше не нужен в этом мире...кроме нее. Я это точно знаю. Не из-за эго или упрямства. Я знаю. Потому что я помню, каково это было...потерять ее. И каково было быть без нее. Мне плевать на твое тело, плевать на твои ранги, плевать на твое лицо или даже душу. Они мне не нужны. Мне ничего не нужно от другой женщины, потому что у меня есть моя любимая. Я с ней хочу быть и жрать в восемьдесят лет ее переваренные макароны, гладить ее уродливого кота, слушать ее глупости или даже истерики. Мне плевать. Я люблю ее всю и со всем, что к ней прилагается. Понятно выражаю свою мысль?!

Тишина.

Она звенит, и пусть дверь в его кабинет закрыта, я ощущаю душой волны его гнева и растерянности девочки, чей голос мне наконец-то удалось сопоставить с лицом.

Секретарша.

Ну, в целом, очевидно…

Хмыкаю тихо, потом расправляю плечи и походкой от бедра подхожу к двери, которую дергаю на себя резко и бескомпромиссно.

Я не испугалась тогда — в прошлом. Не испугалась! Посмотреть на то, что происходило за моей спиной. Тем более не испугаюсь сейчас.

Если честно, мне даже плевать на ее чувства и неловкость, которую она испытает. Сучка знает обо мне — очевидно, — раз знает охрана. Ее ничего не остановило. Меня должно?

Ха!

Картина маслом.

Рома стоит за своим столом, засунув руки в карманы. Его взгляд тяжелый и…я бы даже сказала, уничтожающий. Перед ним стоит девчонка. Голая по пояс. Ее блузка валяется на длинном, переговорном столе.

- Мило, - говорю, складываю руки на груди и прижимаюсь плечом к дверному проему.

Рома сразу меняется в лице. Вижу, как появляется растерянность, даже страх. Я понимаю его. Он чист передо мной, он — моя настольная, открытая книга, но…наше прошлое дает ему поводы для страха. Я ведь действительно ожидала стона, последующего за именем моего любимого — такое уже было. А это…наверно, даже если ты пришел к прощению, все равно это будешь слышать. Отголосками той самой боли…

Нашу память так просто не стереть, но стоит признать. Сегодня случилось то, что сделает эти мысли еще чуть-чуть тише…

- Лера, я…- шепчет он, а потом резко переводит взгляд на девчонку, - Вали отсюда! Твою мать, пошла вон!

Ее аж трясет. Наверно, чувствуется диким унижением, но мне не жаль ее. Опять же. Я никогда особо жалостливой не была, а в такой ситуации? Подавно.

Флегматично наблюдаю за тем, как она хватает свою одежду, потом перевожу взгляд на Рому. Он молчит. Сжимает края стола до белых костяшек, напряжен. Напуган.

Малышка проносится мимо, оставляя при себе неприятный, слишком сладкий шлейф от своих духов. Мне такое не нравится — это действительно слишком, но у каждого свои вкусы. Да?

Мы остаемся наедине.

Я опять перевожу взгляд на Рому, склоняю голову вбок. Он еще мгновение просто стоит. Ничего не говорит, однако…я вижу его глаза и читаю в них мольбу.

Пожалуйста, не уходи.

Если честно, какая-то часть меня хочет немного поиздеваться.