– Мам, мне яблоко нарежешь? – спросил он.

– Сам не можешь? Нож же вот, – ответила я, не оборачиваясь.

– Я занят, – пробормотал он и вышел, не дожидаясь моего ответа.

Ахмед вернулся к обеду.

– Мам, у меня сегодня к вечеру лекции. Мне плов положишь с собой?

– Конечно, положу, – ответила я автоматически.

Свекровь заглянула на кухню, глядя на мои руки:

– Ты так режешь, как будто времени вагон. Ловчее надо.

– Да, мама, – отозвалась я тихо.

Я снова почувствовала усталость. Не физическую – ту, которая сидела внутри. День ещё не закончился, а я уже вымотана. Мне хотелось хотя бы на минуту присесть, просто закрыть глаза и не думать ни о чём.

Но кто мне это позволит?

К тому времени, когда я подала обед на стол, я чувствовала себя пустой. Никто не сказал спасибо. Ахмед сел за стол и сразу уткнулся в телефон. Алия спросила, где её салат. Иса жаловался, что суп остыл.

Я села рядом, налила себе чай. Взяла в руку кусок хлеба. Хотелось плакать, но я улыбалась. Так надо. Ведь я – жена, мать, невестка. Разве у меня есть право на что-то большее?

Адам

Работа всегда была для меня убежищем. Здесь всё просто: есть проблемы – ты их решаешь. Люди уважают тех, кто знает, что делает. Ноутбук, чертежи, сметы, звонки с подрядчиками – это мой мир. Чёткий, понятный.

Дома – совсем другое. Там всё спутано. Быт, дети, разговоры, которые давно утратили смысл.

Марьям… Я посмотрел на часы. Наверняка сейчас она дома, суетится на кухне. Она всегда что-то делает, хлопочет, подаёт, убирает. Дом – это её жизнь. И этим она так гордится.

Когда мы только поженились, всё было иначе. Она была другой. Весёлой, яркой. Я помню, как смотрел на неё в день нашей свадьбы и думал: “Вот она, та самая женщина, которая будет вдохновлять меня всю жизнь”.

Но прошло двадцать два года. Два десятилетия, которые превратили её в кого-то совсем другого.

Теперь она мать моих детей, домохозяйка. Её руки вечно пахнут мылом или приправами. Она носит одну и ту же одежду, волосы вечно собраны в пучок. И я понимаю, что она устала. Но… я тоже устал.

С Марьям я уже давно перестал чувствовать себя мужчиной. Всё, что между нами было раньше, исчезло. Когда в последний раз она смотрела на меня, как на мужчину, как на того, кого можно желать? Я даже не помню.

Секса у нас не было больше года. Всё сошло на нет постепенно. Сначала она перестала обращать внимание на себя: носить красивую одежду, делать прическу. Потом – на меня. Я был для неё просто источником денег, опорой для дома.

Я, конечно, пытался говорить с ней. Намекал, что нужно что-то менять. Что она может уделить себе время, заняться чем-то для себя. Но каждый раз слышал в ответ одно и то же: “А когда? У меня столько дел!”

Да, у неё много дел. Она хорошая мать, хорошая хозяйка. Но быть женой – это ведь больше, чем готовить и убирать.

Милена дала мне то, чего мне так не хватало. Лёгкость. Задор. Чувство, что я снова молод. Она смотрит на меня так, как Марьям давно уже не смотрела. Её глаза горят, когда она говорит со мной. Её смех – как свежий воздух после долгого дня.

С Миленой я чувствую, что живу.

Она не требует от меня ничего сверхъестественного. Ей не нужны деньги на ремонт, ей не важно, купил ли я новый пылесос. Она говорит о мечтах, о планах, о нас. Её интересует мой день, мои мысли.

Милена знает, как поддержать. Как вдохновить.

Когда я решил взять вторую жену, я долго думал, как отреагирует Марьям. Но чем больше размышлял, тем больше убеждал себя: для неё ничего не изменится. У неё есть дом, дети, привычная жизнь. Она счастлива этим. Разве ей нужно что-то больше?

Она ведь даже не заметит разницы. Всё останется по-прежнему.

Я снова посмотрел на телефон. Милена написала:

“Ты подумал, какой цвет выбрать для спальни? Светло-серый или белый? Мне нравится белый, он такой чистый. А тебе?”