Отсюда мне ничего не видно.

Спускаюсь с крыльца, чтобы немного размять ноги. На глаза попадается баня, в которой мы с Антоном... мылись…

В груди становится жарко и тесно.

Ах да, в этой же бане он потом целовался с этой противной Олесей.

До утра еще далеко.

Слышу щелчок зажигалки.

Щелк. Рядом с тем местом, где у нас во дворе стоит скамейка, зажигается маленький огонек.

Там кто-то сидит.

Я дергаюсь от испуга. Прикладываю ладонь к сердцу. Малыш в животе пинается.

Огонек поднимается выше, освещая лицо затягивающегося мужчины.

Слышу, как он вдыхает, а потом выдыхает дым, но узнать не могу. Слишком темно.

Может, это кто-то из нашей охраны, оставленной Антоном и Ильей в машинах?

- Доброй ночи, Лизонька, - говорит мужчина, и я цепенею от ужаса.

Узнаю холодный голос - на нашей скамейке сейчас сидит Крот.

43

- Не советую Вам кричать, госпожа Шитова, - говорит Кротов, стряхивая пепел на землю. – Вы на прицеле у моих людей.

Смотрю на крохотный огонек, зажатый между пальцев Крота, и понимаю, что это конец.

Не будет у нас с Антоном ни примирения, ни развода. Потому что не будет будущего – мы просто не доживем до утра.

Если Юрий Кротов сидит на моей скамейке, значит в машинах за забором не осталось никого живого.

Несопротивление не спасет меня. Ничто не спасет. В доме спят двое мужчин, у которых есть оружие, но они не успеют. Да и справятся ли с теми, кого скрывает от меня темнота ночи? Вряд ли - Кротов точно пришел не один.

Делать то, что говорит мерзавец, сидящий передо мной, значит только упрощать ему задачу.

Набираю в грудь побольше воздуха и кричу.

КРИЧУ.

Деру глотку изо всех сил.

Кротов вскакивает со скамейки и кидается ко мне. Я пытаюсь сбежать. Поскальзываясь на размытой дорожке, рвусь к дому, но, конечно, не успеваю.

Кротов хватает меня, грубо дергая на себя.

От калитки, из-за бани и черт знает еще откуда к нам бегут его люди с оружием в руках. Мне зажимают рот и волокут в сторону от дома.

Смотрю на дом. Ну же. Давай.

В окне включается свет.

Есть!

Свет быстро гаснет. И это, наверно, хорошо.

Успеваю подумать об этом, а потом со всех сторон начинают стрелять.

- Сука! – рычит Кротов. – Испортила мне все веселье! Сейчас застрелят Антошу и всё… ну куда это годится? Он должен помучится перед смертью… на моих глазах подохнуть должен.

Пока по дому палят люди Кротова, он сам и группа верзил, волокущих меня, уходят с территории участка.

Меня заталкиваю на заднее сидение машины, рядом садится Крот, и водитель тут же бьет по газам.

Набираем скорость и удаляемся все дальше от домика бабы Нюры, а потом и от деревни.

- Привет, - с переднего пассажирского сидения ко мне оборачивается Олеся.

- Ты?! – шокировано выдыхаю я.

Девушка сидит совершенно расслабленно. Улыбается нагло, с ехидным пренебрежением. Значит она тут по доброй воле.

- Ну ты и дрянь…

Хочется кинуться вперед и придушить эту стерву, но я не решаюсь. Рядом сидит Крот с оружием в руках. А мой отчаянный запал кончился.

- Зато не такая дура, как ты, - надменно фыркает деревенская соблазнительница. – Не понимаешь ты, безмозглая, что от мужиков выгоды нужно ждать, а не верности. Идиотка.

- Антон тебя отшил, и ты пошла выгоду в другом месте искать? Зачем ты здесь? Показала дорожку к нашему дому?

Сложно поверить, что за хорошеньким личиком девушки, скрывается настолько подлая натура.

- Может, и показала… всегда ищи, где теплее, - Олеся посылает обворожительную улыбку Кроту.

- Останови, - приказывает водителю Кротов.

Тот послушно давит на тормоз, и машина паркуется на обочине. Мы уже отъехали от деревни, и сейчас находимся на трассе, проложенной через лес.

- Приехали, киса, вылезай, - обращается Крот к Олесе.

Его тон мягкий, почти сахарный, но у меня по спине бегут мурашки.

- Но… Ты обещал взять меня с собой! – капризно тянет девушка.

- Ну разумеется, деточка, разумеется, - ласково приговаривает Кротов, и сам вылезает из салона.

Его место рядом со мной тут же занимает вооруженный мужчина из другой машины.

Крот открывает переднюю пассажирскую дверь и подает Олесе руку.

- Пойдем-ка пошепчемся, моя пташечка, - зовет он.

Олеся манерно вкладывает в мужскую ладонь свою ручку и грациозно вылезает из салона.

С возрастающим ужасом смотрю, как паук уводит свою жертву все глубже и глубже в лес.

Неужели она не понимает?

От страха сердце бьется так сильно, что я начинаю переживать, что могу помереть раньше, чем Крот убьет меня.

Вдыхаю поглубже, пытаясь взять себя в руки.

Может, и хорошо, что Олеся не понимает. Так проще. Без мучительного ожидания конца.

Дергаюсь, услышав громкий хлопок.

Над лесом в небо поднимаются птицы, которых спугнул неожиданный шум.

Мужчина, сидящий рядом со мной, мерзко ухмыляется.

Через минуту Кротов возвращается в одиночестве и как ни в чем не бывало снова занимает место возле меня.

Водитель тут же заводит мотор, и мы снова трогаемся.

Сижу, цепенея от ужаса. Пытаюсь осознать то, что только что произошло. Ведь произошло же? Может, он ее все же просто отпустил?

- Надое-е-ела, - на выдохе тянет Кротов, внимательно наблюдая за моей реакцией. – Скучная была девка. Сразу на все согласна. Таких ломать неинтересно. Они и не ломаются – прогибаются и все. Никакого кайфа…

Смотрю прямо перед собой, стараясь не показывать, как мне страшно. Этот мужчина садист. Он получает удовольствие от чужой боли. И я не стану подогревать его интерес, демонстрируя панику.

- Другое дело Вы, Елизавета Владимировна… конфетка, которую так просто не развернуть, верно? Можно долго снимать слой за слоем… подчинять… разрушать человека – это филигранный труд, знаете ли, своего рода искусство…

Меня спасает телефон, зазвонивший в кармане Крота.

- Слушаю, - коротко отвечает он. – Не выкурили тараканов из их избы, значит… полиция едет… будь добр, кинь Шитову трубочку прежде чем отходить. У меня к нему разговор есть…

В груди разливается отчаянная радость. Антон жив. Они не смогли его достать!

Сжимаю ладони в кулаки.

Малыш во мне активно толкается. Наверно, адреналин в моей крови сейчас зашкаливает все допустимые пределы. И сын это чувствует. Хочу погладить живот, попробовать успокоить кроху, но