Вуд сперва нахмурился, но когда всё же понял, засиял и моментально оказался подле меня. Я, кстати, руками уже могла чуток шевелить. Конечно же, хотелось дабы всё было побыстрее, но врачи советовали набраться побольше терпения.

— Значит, ты решила остаться рядом со мной? — выдохнул неуверенно, явно боясь, что я передумала.

— Если будешь кормить меня яблочными пирогами, то да, — кивнула и сделала серьезное лицо. — А ещё…

— Любить и баловать, оберегать и делать самой счастливой, — перебил меня мужчина, взяв кончики пальцев и нежно поцеловав каждый. Я же смутилась и ощутила, как вспыхнули щёки. Он мне словно обет дал, как во время свадебных церемоний. И хотя страх всё так же скрежетал внутри, но сердце больше не сковывал.

— И много-много целовать, — добавила я тише, вновь чувствуя себя окрылённой. Будущее уже не пугало. Ведь рядом обещал быть самый замечательный мужчина гор, о котором раньше только мечтать и могла.

— Обязательно, — Бен наклонился к моему лицу и нежно поцеловал. Но я, как только поняла, что он собирается отстраниться, ухватила его за ворот и дернула к себе назад. Ну, как дернула. Попыталась, силенок для этого ещё не было. Да и усталость сразу накатила такая, словно я не руку подняла, а штангу на 80 кг.

Бен усмехнулся, но послушался моего молчаливого требования.

— Нужно быть осторожными, ты ещё не окрепла, — мягко, словно уговаривая ребёнка не истерить, бархатно протянул он.

— Я не прошу тебя устроить прямо сейчас пару раундов секса, — фыркнула я. И у Бена глаза широко распахнулись, ведь на эту тему так прямолинейно никогда не говорила. Но он быстро отошел и хрипло рассмеялся. От этого звука словно мёдом внутри меня растаял и заполнил всё теплом и сладостью.

— Лия, моя прекрасная Лия, нам нужно запастись терпением, — чмокнул меня в нос, потом в каждую щеку и закончил своим любимым целомудренным поцелуем в лоб. Я же только недовольно фыркнула. Сговорились они все — против меня одной.

— Я понимаю твоё желание оседлать снова этого жеребца, но ты пока даже сама стакан удержать не можешь. У тебя сломано ребро и чувствительность к ногам только возвращается. Слишком рискованно тебе сейчас устраивать скачки, — Мари, как всегда без стука, тихо и неожиданно, как та кошка, появилась бесшумно в палате. И своими комментариями ввела моего Бена в смущение. Я же только надулась и показала ей язык, не желая соглашаться с очевидными фактами.

Вообще-то, сестра хотела забрать меня к себе, дабы там задушить своей заботливой любовью. Но я заявила, что хочу домой. И Мари сразу смекнула, что для меня такие слова имели огромный вес, ведь я всегда повторяла, что дома у меня нет. Я не жила на улице, всегда была крыша над головой. Но я считала домом то место — где чувствовала себя безопасно, где было уютно и куда хотела бы раз за разом возвращаться.

Поэтому она благоразумно приняла моё желание и решила пока просто оставаться рядом, ведь могла спокойно работать удаленно в любом месте, абы только сеть ловила.

Выбраться из больницы было настоящим чудом. Меня продержали там почти месяц. И отпустили лишь когда убедились, что я иду на поправку достаточно быстро, да и обещала им принимать и дальше все таблетки и постепенно заниматься терапией, дабы снова начать ходить. А пока приходилось кататься в инвалидном кресле. И это ощущение неполноценности было ужасным. Не представляю, как другие люди с этим справлялись. Мне хотелось закрыться в своём доме и в городе не показываться, потому что слишком много преград теперь было даже для обычного похода в магазин. Да даже машину я сама сейчас водить не могла. И эта зависимость от помощи другим — понятное дело, что пробуждала раздражение и подавляла одновременно. Хотя и слышала о механизмах, помогающим и за рулём быть, и прочее — не хотелось вникать, привыкать и жить с этим вечно.

Но мне повезло, что мы жили в современном веке и все можно было заказать к порогу дома. Да, чуток больше переплатить, но всё же. Плюс, сейчас был сбор урожая, и многие готовились к зиме, так что и Бен, и Лукас — постоянно были заняты. А от наплыва сезонных рабочих — и у Кристины прибавилось посетителей. Кара же заболела, так что навещать меня часто не могла, только слала сообщение и различные шуточки, дабы поднимать настроение. То, что меня пореже видела беспомощной — только радовало. Я всё так же не любила быть перед другими слабой. Сестра всё понимала, сама была такой же, так что эта тема не поднималась. И она терпеливо наблюдала за моими жалкими попытками есть левой рукой, ведь с правой хоть гипс и сняли, но двигать пока запретили.

Но вот поблажек в занятиях — она мне не давала, выжимая меня по максимуму. И я даже не бурчала о её злюкости, ведь понимала, что это нужно в первую очередь мне. И будь её воля — Мари бы закутала меня в кокон из пледов и позволила валяться днями на диване перед камином.

У меня с каждым днём получалось сделать всё больше шагов, но пока без поддержки — ни одного. Но я не собиралась сдаваться. Если был шанс ходить снова — я собиралась его использовать, преодолевая любую боль.

Хотя ночами беззвучно плакала, боясь, что так и останусь в коляске навсегда.

* * *

В конце ноября, когда я уже чувствовала себя более уверенно, в один из вечеров появился Бен. Я видела его последнее время изредка лишь из окна. Он был загружен работой и, кажется, старался меня избегать. Мари мне дала щелбан, словно прочитала мои мысли. Она спокойно заявила, что он просто дает мне пространство и время, чтобы я приняла ситуацию и не бесилась от жалостливых взглядов.

— Я сегодня переночую у вас, — протянул он спокойно, как ни в чем не бывало, и пошел на кухню заваривать чай. Мари только шокированно открыла рот, намеревалась возмутиться, но заметив, как я засияла от счастья, обреченно вздохнула и махнула рукой.

— Никакого секса, голубки, — поучительно буркнула она и ушла на второй этаж.

Я же на коляске поехала за Вудом. Пока что мы никому не говорили о моих успехах. Мне хотелось сразу показать всем хорошие результаты.

Чай мы пили в уютной тишине, совсем как раньше. И с пирогом Кристины, конечно же. Даже Мари в него влюбилась