– Вы можете обдумать это ещё раз, – предложила она, перелистывая мои документы. – Вам даётся время. Судебный процесс можно избежать, если вы с супругом договоритесь мирно.

Я глубоко вздохнула, чувствуя, как внутри закипает что-то похожее на злость. Мирно? Они действительно думают, что с Сашей можно о чём-то договориться мирно?

– Нет, я всё обдумала, – сказала я, выравнивая голос. – Я хочу подать на развод.

Она кивнула, словно ничего другого и не ожидала, и продолжила заполнять документы.

– Имейте в виду, – добавила она, не отрываясь от бумаги. – После подачи заявления вам придётся ждать около месяца, чтобы назначили день суда. А после вынесения решения – ещё месяц до официального расторжения брака.

Эти слова звучали, как бесконечный срок. Два месяца. Два месяца ожидания, неопределённости и размышлений о том, что будет дальше. Но я только кивнула, сжала руки в замок на коленях и повторила:

– Я всё понимаю.

Когда я вышла из здания, мелкий дождь покрыл асфальт блестящей плёнкой. Небо было серым, низким, таким, будто вот-вот рухнет на землю. Люди сновали туда-сюда под зонтами, спешили по своим делам, но я стояла на крыльце, не двигаясь. Холодные капли падали мне на лицо и руки, но я их почти не чувствовала.

«Я сделала это, – думала я. – Подала на развод. Но почему мне так тяжело дышать?»

Не могла понять, это облегчение или страх. Возможно, и то, и другое. В голове крутились обрывки мыслей: о Ксюше, о суде, о том, что её могут заставить выбирать. Это было самое больное – представить, как мой маленький ребёнок будет пытаться разобраться в мире взрослых конфликтов.

Но я знала, ради чего всё это. Не ради себя. Ради Ксюши. Она заслуживает счастливую и спокойную маму. А я заслуживаю возможность жить без постоянного напряжения и боли.

Посмотрела на свой телефон, но на экране не было ни одного нового сообщения. Никто не спросил, как я. Никто не поддержал. Только пустота. Глубоко вдохнула, расправила плечи и шагнула в этот мокрый серый день.

***

Я подъехала к офису, уже предвкушая, как буду выдумывать приличное оправдание за своё опоздание. На ходу перебирала варианты: сослаться на утреннюю пробку? Или на то, что не вовремя сломался будильник? Варианты казались слабоватыми. Сама мысль о том, что Михаил мог рассердиться, заставляла меня чувствовать себя ещё хуже. Но пока я пыталась собраться с мыслями, у входа в офис столкнулась с ним лицом к лицу.

Он стоял, сложив руки на груди, будто ждал меня. Его взгляд был спокойным, но пронизывающим, как у человека, который видит тебя насквозь.

– Алёна, – начал он ровным голосом, – могу узнать причину твоего опоздания? Что-то случилось?

Его тон был не строгим, скорее обеспокоенным, но я всё равно почувствовала, как краснею.

– Да, всё в порядке, – быстро ответила я, пытаясь придать голосу уверенности. – Просто… я сегодня подала на развод. Уже достаточно продолжительное время живу отдельно от мужа, но теперь это официально. Извините, что не предупредила заранее.

Михаил немного нахмурился, обдумывая мои слова, но потом кивнул.

– Хорошо, что ты решила сказать честно. Но такие вещи действительно лучше озвучивать заранее. Суд, я так понимаю, через пару месяцев?

– Да, – я опустила глаза, чувствуя, как неловкость накрывает меня волной. – Обещаю, что предупрежу о точной дате, как только её назначат. Просто… я сильно нервничала, и всё это совсем вылетело из головы.

– Понимаю, – мягко ответил он, его голос был лишён какого-либо укора. – Решиться на развод тяжело, особенно когда есть ребёнок.

Я кивнула, благодарная за его понимание. Этот короткий разговор каким-то образом успокоил меня. Михаил посмотрел на меня чуть теплее, будто что-то вспомнив.

– Кстати, – вдруг произнёс он. – Совсем забыл поздравить вашу Ксюшу с Днём Рождения от "офиса".

– Михаил, не стоит беспокоиться… – начала я, но он перебил.

– Нет-нет, это важно. Вернусь через час, а вы пока идите в общий кабинет. Там нужно будет обсудить кое-что.

Он ушёл так быстро, что я даже не успела что-либо добавить. Я направилась в кабинет на второй этаж.

Рабочие продолжали ремонт на первом этаже. Запах краски смешивался с шумом дрелей и молотков. Это было немного хаотично, но я заметила, как ремонт символически отражал изменения, происходящие в моей жизни. Словно всё вокруг – и в офисе, и в моей новой квартире – начинало строиться заново, с нуля, по-новому.

Я на мгновение остановилась и улыбнулась своей мысли: может, это знак?

Глава 38

Я сидела за своим столом, пытаясь сосредоточиться на текущих задачах, но шум ремонта постоянно отвлекал. Через пару часов я уже забыла обо всём, включая тот факт, что Михаил куда-то уходил. День превратился в обычную рутину, и я полностью погрузилась в свои документы.

В начале обеда дверь в кабинет открылась, и я, не поднимая глаз, машинально подумала, что кто-то из коллег решил заглянуть. Но вместо этого услышала спокойный, уверенный голос Михаила:

– Алёна.

Подняла голову и застыла. Михаил стоял в дверях с огромным ярким пакетом, на котором красовался мультяшный дракончик цвета фуксии. Контраст между серьёзным видом начальника и этим пакетом был таким забавным, что я чуть не рассмеялась. Он шагнул вперёд и поставил пакет прямо на мой стол.

– Это подарочек с работы для Ксюши. От всей компании, – сказал он, будто мимоходом. Но в его глазах светилась какая-то тёплая улыбка.

Я моргнула, пытаясь подобрать слова, но он продолжил, вздыхая:

– Совсем старый стал. Всё забываю.

Он выглядел таким расслабленным, почти домашним, что я почувствовала, как улыбка сама растягивает мои губы. Но вместе с тем мне стало невероятно неловко. Я не знала, как выразить благодарность, но что-то во мне вдруг решило пошутить, чтобы разрядить атмосферу.

– Для старика вы хорошо сохранились, – вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать.

Секунда – и я осознала, что только что сказала начальнику. Горячая волна стыда моментально поднялась от груди к щекам, и я едва не спряталась за монитором. Хотелось провалиться под землю. Но Михаил, вместо того чтобы обидеться или отмахнуться, слегка приподнял брови, и его улыбка стала шире. Он наклонился чуть ближе, его лицо оказалось опасно близко, и я почувствовала, как замираю.

– Да я в свои тридцать шесть ещё огого, – произнёс он с той уверенностью, от которой у меня внутри всё перевернулось.

Его голос был низким, спокойным, но с