Удар.

- Нет… - шепчу еле слышно.

Хотя, скорее всего, нет. Рядом со мной стоит какая-то бабуля. Не знаю почему, но мне кажется, европейка. Она буквально подпрыгивает, а потом резко поворачивается на меня и недовольно хмурит брови. Значит, все-таки не шептала — орала. Но чему удивляться?...

Мы отплыли уже на достаточное расстояние, чтобы нельзя было повернуть назад, и именно в этот момент дверь туалета открылась. Оттуда вышел он. Роман Измайлов собственной персоной.

Он застыл.

Крепко схватился за дверь, смотрит четко на меня. Нет, нее смотрит. Убивает взглядом — злым и опасным. Словно это моя вина! Моя!

Что тебе надо?!

Прищуривается.

Я замираю. Мне кажется, что он сейчас подлетит и что-то сделает! Что-то скажет! Устроит сцену, от которой я точно сигану за борт, но…Рома закатывает глаза, надевает очки и разворачивается в другую сторону. Я наблюдаю — не могу оторвать взгляда! От его спины. Как медленно, вальяжно он подходит к пожухлому заборчику, встает и укладывает руки на периллу.

Все.

Это конец — чего? Не знаю. Но на этом финал. И я чувствую, как сердце мое начинает тарабанить быстрее, сильнее и отчаяннее…

Что он тут забыл?!

Что же он тут делает, господи?...

- Следующая остановка: Остров кукол.

«Судьба?...»

Лера, сейчас

- …И однажды на этот остров, прямо к порогу монастыря, прибило лодку с девочкой. У этой девочки не было ни вещей, ни провизии. У нее было лишь одно: в своих крошечных ручках она сжимала куклу. Одетая в черное платье, с черными локонами и черными, бездонными глазами. Монахиня, которая укладывала девочку спать, взяла эту куклу в руки и подумала: какие же у нее глаза…совсем как настоящие. Через неделю на остров прибыл человек, доставляющий продукты приходу, и обнаружил эту самую монахиню. Обезглавленную. На ступенях ее родного монастыря…

И смех и грех.

Думаю, объяснять не нужно: Остров кукол — полная хрень. Начиная от абсолютно непродуманной, нестрашной, а какой-то нелепой «легенды», рассказанной голосом укурка из плохой, дешевой комедии (и да, это действительно так). Заканчивая сомнительным внешним видом окружающей флоры и фауны. Чтобы было понятно: «монастырь» со следами «крови» в виде странных, бурых разводов — это обыкновенные развалины. Скорее всего, даже не имеющие к религии никакого отношения. Нет, я почти уверена, что отношения они к религии не имеют, так как тут нет ничего! Абсолютно ничего, намекающего хотя бы отдаленно на церковь. Никаких крестов, куполов, ничего! Только пара разрушенных сооружений почти до земли, больше напоминающие деревню. Кстати, скорее всего, на этом острове действительно когда-то была обычная деревня, а какой-то деятель решил превратить это место в выкачивание денег из глупых туристов. Вроде меня. И я даже не буду делать сноску, что меня сюда понесло не ради культурного обогащения — я принимаю; дура и есть дура.

Единственное, что стоит отметить и во что явно вложили душу — это куклы. Их здесь, сука, просто миллион! На каждом шагу. Куда ни глянь. Старые, неприятные. Разные. В основном это пластмассовые пупсы, конечно, ибо, как я понимаю, бюджет. Но есть и фарфоровые — с губками бантиком, пушистыми, но уже потрепанными из-за погодных условий, волосами и пышными платьями. Только даже то, что, казалось бы, легко можно было разыграть, наш крутой гид спустил в унитаз — когда его спросили, а как здесь оказались все эти куклы, он не нашел ничего лучшего, как сделать вид, что он не слышал вопроса; мы пошли дальше.

Я чуть не заржала в голос. Поэтому. Ну и…из-за Измайлова.

Для Ромы это, конечно же, ад.

Я на него не могу перестать пялиться исподтишка. Возможно, кто-то сочтет его бзик на куклах как что-то «анти мужественное», но я таким не страдаю. Каждый человек боится того, чего боится. По тем или иным причинам — это неважно.

Рома безумно боится кукол. Еще в Бразилии, как-то мы гуляли по улочкам и набрели на небольшую лавку игрушек. Зашли. Не знаю зачем. Наверно, тогда настроение такое было — хотелось думать о детях. Мне и потом хотелось, конечно. И ему хотелось. Но мы решили, что пока не время. Мы хотели пожить для себя, хотели вырасти и...неважно уже…важно то, что мы зашли в тот магазинчик, разглядывали игрушки и шутили, что когда-нибудь мы купим такие же нашим детям.

- Девочке, - поправил он меня, забрав из рук небольшой, вырезанный из дерева паровозик, - У нас будет дочка.

- А ты уже все решил, смотрю…

Рома улыбнулся, коснулся моей руки и прошептал.

- Люблю тебя безумно, и мне, похоже, одной мало. Хочу повторение тебя…

- Но она будет и тобой тоже.

- Знаю. Только пусть меня будет меньше, чем тебя…

Каждая женщина мечтает услышать такие слова от любимого мужчины. Каждая женщина растает, услышав их. И я не исключение.

Помню, как он навис надо мной, оперевшись на полку. Помню, как меня аж изнутри разрывало! Еще мгновение — я точно затащила бы его в подсобку и наплевала на все свои планы, потому что…меня почти разрывало от желания. Не только физического…душевного. А от взгляда его тогда…все эти слова обретали форму.

Я почти видела нашу дочь! С моим лицом, веснушками, но его мягким, добрым нравом. И его небесно-голубыми глазами…

Между нами встала кукла.

Как бы это ни звучало — но так и было…

Рома бросил взгляд в сторону. Один мимолетный взгляд, а потом как дернулся! Я и сама подпрыгнула от неожиданности.

Мы ушли моментально. Он постоял с расширенными глазами, словно призрака увидев, дальше цап! Схватил за руку и утянул. Потом я узнала, что в детстве его бабушка с отцовской стороны напугала.

Она любила кукол. Она их собирала. И однажды, когда ему было лет шесть, Рома вытащил из коробки коллекционную куклу, чтобы поближе на нее посмотреть. Бабушка начала кричать: сейчас-то я понимаю, что, возможно, все дело испорченной упаковке. Мол, так она потеряла свою ценность и бла-бла-бла, но хоть убей тому, что произошло дальше, я найти оправдания не могу до сих пор.

Его бабушка сказала:

- Никогда не трогай моих кукол. В них спрятаны души, а в этой хранится душа моей любимой сестры! Ты что? Хочешь разгневать ее дух?! Хочешь, чтобы она пришла к тебе и тоже утянула в куклу?!

Рому