Самым сложным и страшным в эти моменты всегда оставались последствия. Я боялась, что не увижу маму. Что все закончится на этот раз раз и навсегда. А самым жутким — незнание. Мы крепко жались друг к другу, как маленькие птенчики, сидели на балконе, в нашем шалаше, и мы не видели, что там происходит.

Мы никогда не видели…

И эта неизвестность, этот миг непонимания и незнания — вот что было самым ужасным во всем моем адовом детстве. Поэтому я никогда не прячусь под одеяло. Я ненавижу одеяла! Я не могу забраться под него с головой, меня сразу дергает обратно. Мне важно знать и видеть — мне важно знать и видеть!!! Что происходит вокруг.

Какой тут прятаться?

Как я могла спрятаться тогда? Перед нашим разводом?

Так хотелось…сбежать, сделать вид, будто я ничего не знаю, но как я могла?…если от одной только мысли НЕ-ВИ-ДЕ-ТЬ меня колотит от первородного ужаса, а тени наскальной живописи снова и снова играли перед глазами? Превращая даже солнце и улыбки в уродливые, дикие оскалы...

Хмурюсь. Внутренне содрогаюсь, ежусь. Правильно было бы уйти — очень правильно! Очень по-взрослому! Это логично. Это адекватно! Но я могу? Нет, не могу. Мне все еще (и всегда будет!) нужно все видеть. Знать.

Но потом эти крылья решили, что будет прикольно трахнуть свою первую любовь. Почему бы нет? Подумали эти крылья. Мэй же идиотка. С Мэй же можно так…ничего страшного. Ничего страшного от ее разбитой души и разломанного на мелкие части сердца в чужой груди не случится, да?…

- Но однажды Зало обманули.

Ох, ну да!

- Их любовь была такой яркой, что она привлекала слишком много внимания. Они кричали о ней, а даже когда молчали — все равно кричали. И как на любой свет летят мотыльки, на их свет прилетел Кой. Кой тоже полюбил Мэй. Точнее, он захотел ее, захотел забрать этот свет себе.

Я ежусь.

Опускаю глаза на светлые камушки, вбитые в землю. Монах тихо вздыхает.

- Но если Зало был обычным мужчиной, Кой пришел из семьи сильных колдунов. Ни одно заклинание не способно создать любовь, Кой это знал. И когда Кой попытался предложить Мэй весь мир, а она отказала, он знал, что не сможет заставить себя полюбить. Он не сможет забрать их свет себе! Силой.

Чуть хмурюсь.

Раздается еще один тихий стук бамбуковой палочки о кромку каменного пруда.

Ветер приносит аромат экзотических цветов…

- Тогда он решил действовать по-другому. Он обманул Зало. Отослал его в другую деревню, а сам украл Мэй и привез на этот остров. Он привязал ее к этому острову древней, злой магией, а потом наслал на остров страшный шторм и отправился за Зало. Когда они вернулись вдвоем сюда, земли почти не осталось. Ее сожрали волны, а деревья растащили порывы страшного ветра. Кой встал перед Зало и сказал, что сейчас Зало предстоит решить, что ему важнее: быть рядом с Мэй или знать, что она жива и здорова. Зало выбрал ее. Он не думал, он знал, что жить без нее гораздо лучше, чем жить в мире, где ее совсем нигде не будет — а так у нее оставалась бы надежда на счастье, иначе…надежды никакой не было бы вовсе.

Монах замолкает.

Мы и не думали говорить — мне кажется, что даже природа в этот момент понизила громкость. Как и весь мир!

- И что было дальше? - еле слышно шепчет Ката, монах переводит на нас взгляд и слабо улыбается.

- Зало вышел на клочок суши к Мэй. Он сказал ей, что они должны расстаться, что он ее не любит. Что ей будет лучше без него. И пока он говорил это, его сердце разбивалось о скалы, о дно, об острые звенья цепи всего этого жестокого мира…Мэй чувствовала то же самое. Их сердца бились в унисон. Они тянулись друг к другу, они отражались друг от друга. Они были единым целым и кричали так громко, так отчаянно…что Боги услышали этот плач. Они опустили свой взор на маленький клочок суши и плакали вместе с влюбленными. Их боль и их любовь была такой силы, что она заставила даже Богов чувствовать каждую ноту своей души, и тогда они уже не могли оставаться в стороне. Заклинание было разрушено. Суша медленно поднималась со дна морского, деревья снова начали расти. Они окружали Зало и Мэй, они прятали их чувства от жесткого мира. Они прятали их от всех, отдавая только друг другу. По легенде этот храм вырос следом. Он стал домом Мэй и Зало. Их духи все еще живут во всем, что нас окружает, и каждому, кто сюда приходит, они даруют частичку своей души, своей любви и своего благословения…

Никто не сказал ни слова.

Снова послышался стук бамбуковой палочки о каменную кромку пруда.

Я не поднимаю глаз, потому что чувствую в них слезы. Ощущаю, как мою душу колошматит, бьет о те самые скалы. Как ее на части рвет! И она рвется в одни руки…

В этой истории нет ничего такого. Я даже не уверена, что это все-таки храм. Вполне вероятно, это просто прикольный аттракцион для туристов, но что-то меня так сильно надломило…

Спокойствие и надлом. Надлом и спокойствие. Странный штиль принятия.

Я незаметно стерла слезы, но через десять минут они снова лились из моих глаз, когда я смотрела, как Ката и Алекса в своих красивых, легких нарядов в одной цветовой гамме — нежно-розовом, легком, теплом оттенке, — подходят к алтарю. Множество зажженных свечей встречают их с раскрытыми объятиями. Ката и Алекс смотрят друг другу в глаза — они улыбаются. Они говорят что-то друг другу. Что-то, чего я не слышу пусть! Но знаю о чем…

Они дают клятвы. Зажигают по свечке, ставят их в свободные круглые отсеки, снова смотрят друг на друга. Это интимный момент, но я отвожу взгляд не из-за этого. Не для того, чтобы дать им побыть вдвоем — хотя отчасти и поэтому.

Мне просто так больно…

Больно, что в моей жизни все случилось так, и теперь я вынуждена скрывать свою любовь за агрессией и злобой. Я не могу о ней говорить! Мне стыдно даже про себя признать, что я все еще люблю!

И плакать хочется сильнее.

И душа болит