– Свят, свят, свят… – начала быстро осенять себя крестом суханькая Амфросива.

– Все, Сенька, допился?! – громко проговорила крутобедрая соседка Настя, с укором в глазах, глядя на «таинственного» повествователя. – Это «нечистая» за тобой приходила, прибрать тебя хотела. Говорят же, тебе, не пей много.

– Я руку в голенище сапог. Финку выхватил оттуда и как заору: не подходи, тварь, зарежу! – не обращая внимания на слова соседки, продолжал свой рассказ Семен. При этом показывая правой рукой, как он достал нож из сапога и, как потом держал его, угрожая фантомной монашке. – Развернулся и, как дал деру назад, что чуть сапоги в болоте не утопил. Забежал в избушку и сам думаю, ну ее к черту эту пасеку. Пусть хоть убьют меня в колхозе, но назад сюда уже не ногой. Давай хватать что под руку попадется и складывать в вещмешок.

Собираюсь я, значит, «в темпе вальса», чую, что кто-то пристально смотрит мне в спину. Прям прожигает ее. Поворачиваюсь, а в дверях милиция стоит, с собакой. Спрашивают, не видел ли я кого? Говорят, что зэки какие-то сбежали. Я головой покачал, мол, не видел. Они развернулись и ушли. Уж не знаю, правда ли была милиция или мне опять почудилось что?

В общем, я ходу из леса. Выскочил на дорогу, поймал попутку и сюда – домой, в деревню. Думаю, надо «остограммиться» и завязывать пить, иначе, с похмелья, чудится всякое. Вот, такая история приключилась со мной.

Сенька перевел дыхание и посмотрел на окружающих, с явным чувством покаяния. Женщины молчали, медленно переваривая загадочный душетрепательный рассказ мужичка. Их умы рисовали мистические картины в голове, и будоражили сознание, встревоженное азартным повествованием Семена, будто волны на море при начинающемся шторме.

– Ну, и горазд же ты приврать, Сенька. – нарушив всеобщее молчание, весело проговорила Зоя, оторвавшись от прилавка. – Вот ведь, мужики, чего только не понапридумают, лишь бы не работать и вовремя похмелиться.

– Да, я и не вру. Все, так и было. Вот те крест. – и Семен быстро перекрестился, осенив себя маленьким крестом на груди. – Хотите верьте, хотите нет – дело ваше. А, я пошел домой и на пасеку больше ни-ни, – хватит с меня.

Краснобай подправил бутылки в вещмешке и ловким движением рук, затянул петлю из лямки на его горловине. Закинул его за плечо, звякнув бутылками, и с невозмутимым видом лица, молча вышел из деревенского магазина. Женщины тут же защебетали между собой и снова выстроились в очередь у прилавка, горячо обсуждая мистический рассказ Семена.

– Вот ведь, эти мужики, – с осуждением в голосе сказала Анастасия и хлопнула себя ладонями по мясистым бедрам, – пьют до чертиков, потом, им мерещится всякое. Я тоже своему, бывает, говорю: нечего ее «горькую» пить, и чего вы только в ней находите? Вот, приду домой и все ему расскажу, до каких чертей может ужраться человек. Может, тогда, задумается на будущее.

Век живи-век учись

В детстве я, со своими родителями, каждое лето ездил в деревню, к своим дедушке и бабушке. Мой дедушка, Юрий Степанович, был человеком уважаемым в деревне, весёлым, работящим, как говорится, имел «золотые руки» и очень начитанным, хотя и был простым колхозником. Мне тогда казалось, он знал всё про всё, я мог получить от него ответ на любой заданный ему вопрос.

Он даже как-то умудрился, живя в деревне, перечитать все книги в деревенской библиотеке и вдобавок ко всему в библиотеке райцентра, а это, поверьте мне, не мало. Я его очень любил и уважал. Поэтому мне нравилось с ним беседовать на разные темы, т.к. я был очень любознательным ребёнком и постоянно засыпал его вопросами.

И вот, как-то одним тихим, летним вечером, я сидел с дедушкой на крыльце и по обычаю сыпал на него ворох своих наивных, детских вопросов, которые на тот момент, мне казались, чуть ли не самыми важными в этом мире. Дедушка неспешно отвечал на них, иногда показывая мне что-то «на пальцах». И вот на один из моих вопросов, он как-то лукаво прищурил глаза, погладил меня по голове своей натруженной ладонью и с улыбкой ответил поговоркой:

– «Век живи – век учись, дураком помрёшь!»

– А как это понять? – спросил я заинтересовано.

– Как тебе объяснить… Знать всего невозможно, но учиться никогда не поздно. – ответил дедушка, продолжая улыбаться.

– Значит, получается и ты дурак? – округлив глаза, с удивлением спросил я.

– Да. И я дурак. – просто ответил он, смеясь.

– Но, как же так, дедушка? Ты же столько книг прочитал, столько всего знаешь!

– Видишь, получается, что так. – ответил он, продолжая смеяться, при этом с любовью глядя на меня.

Я был в замешательстве. Мысли путались в моей детской голове и не могли понять истину. Я всегда считал своего деда одним из умнейших людей на этом свете, и тут бабах, он себя открыто признаёт глупцом, да ещё при этом смеётся. Как так! Я не мог понять… Я был в тупике…

И только с годами я понял, что значит эта поговорка. Она не оскорбляет человека, а наоборот, как бы хвалит. Подразумевает, что человек, если чего и не знает, то он обязательно научится, познает, когда у него есть желание. Да, сколько бы ты не учился, сколько бы ты не прожил, не повидал, перечитал книг, всех знаний, всей информации человеку впитать невозможно.

Человечество развивается семимильными шагами и с каждым днём делает всё новые и новые открытия. Но учиться никогда не поздно и это факт, это истина! Не важно, сколько тебе лет, какого ты звания или должности, учиться надо всегда, познавать что-то новое, саморазвиваться на протяжении всей своей жизни. И, если хочешь, чтобы тебя уважали – Учись! Впитывай! Расти! Не останавливайся на достигнутом, потому что там за горизонтом есть другая, ещё не познанная тобой земля и сколько там всего не изведанного и интересного! Сколько там может открыться возможностей для тебя. Не бойся! Дерзай!

Хотя моего дедушки уже и нет в живых, но я, до сих пор, помню тот летний вечер, его лукавый взгляд и смех: «Век живи – век учись»! Спасибо тебе дед за науку!

Масяня

Морозным декабрьским днем, ее принесла с улицы домой восьмилетняя девочка Катя.

– Папа, можно она будет жить у нас? – по-детски, наивно спросила она и посмотрела на отца умоляющими глазами.

Он конечно же воспротивился этому, и Катя начала его уговаривать, ходя за ним повсюду попятам. Эта экзекуция для него продолжалась почти весь день, и