— Ты мог бы убить меня тогда, — вдруг сказал Волков.

— Да, — Алексей допил свой бокал. — Но тогда не увидел бы этого.

«Этого» было много: Варя, спящая на плече Максима; Полина, смеющаяся над глупым анекдотом; Марина, стирающая песок с фотообъектива. И Лука — вечный инженер, чьи замки из песка переживали приливы, потому что он возвращался. Всегда.

В тот вечер, когда радуга разорвала небо после шторма, Марина поймала последний кадр: их семья — Алексей с Лукой на плечах, Полина, прижимающая руку к животу, Максим с Варей, спящей в слинге. Название пришло само — «Равновесие».

— Красиво, — прошептала она, показывая снимок Алексею.

— Хрупко, — он обнял её, прижимая к груди, где билось сердце, когда-то разбитое на осколки.

Но теперь эти осколки, как мозаика, складывались в картину, которую не нужно было прятать.

Они шли домой, оставляя следы на песке. Лука вёл Варю, уже сонную, а Полина и Максим шагали позади, сплетя пальцы. Волны стирали отпечатки их ног, но это не имело значения.

— Завтра построим новый, — сказал Лука, глядя на размытый замок.

Алексей кивнул. Он знал: мосты рушатся. Люди — нет.