– Все уже обговорено, Леопольд. Мы намерены сделать официальное заявление, как только ты вернешься из Англии с вещами, причем задолго до конца лета. Несколько недель ты будешь должным образом ухаживать за нею, а к концу лета мы официально объявим о помолвке. Словом, ты можешь считать себя обрученным.

– Я должен считать себя обрученным еще до того, как хотя бы увижу ее? До того, как хотя бы поцелую? – холодно осведомился Лео.

Отец вздохнул и убрал руку с его плеча.

– Ты прекрасно знаешь, как достигаются подобные договоренности. Мы с твоей матерью требуем от тебя совсем немногого, но мне нужно, чтобы ты сделал так, как я велю.

В том, что от него требовалось очень немногое, и заключалась главная причина недовольства Лео.

– Это совсем не то же самое, что попросить меня выгулять твою собаку, – возразил он.

– Сын, – строго произнес король, – ты всегда знал, что такой день обязательно настанет. И не делай вид, будто я приказал отрубить тебе голову. Это всего лишь женщина, черт возьми.

Всего лишь женщина. Не жена, даже не спутница жизни. Просто женщина.

– А теперь ступай и любезно побеседуй с посланником Веслории. – Отец кивком указал в сторону дипломата. – Спроси его о лошади – он уверяет, что она скачет быстрее любой лошади в этой части света. – Отец вдруг подмигнул сыну, что было совершенно ему несвойственно, и отошел от него, потягивая шампанское, чтобы затеряться в толпе людей, ищущих его внимания.

Лео же остался на прежнем месте, уязвленный и взбешенный. Отец был прав – он всегда знал, что этот день когда-нибудь настанет. Но он-то думал, что сначала состоится хоть какое-нибудь обсуждение и его желания тоже будут учтены.

Ему нужно было срочно выпить, и он посмотрел по сторонам в поисках лакея. Только не вино, благодарю покорно. Что-нибудь покрепче. Джин. Или виски.

Он развернулся, высматривая посланника Веслории, и увидел, что тот весьма оживленно беседует о чем-то с сестрой Хока. Точнее, это она завладела аудиторией и жестами изящных рук оживляла рассказываемую нескольким обступившим ее джентльменам историю. Вечно она привлекает к себе внимание! Внезапно она откинула голову и громко рассмеялась.

Посланник выглядел ошеломленным и застигнутым врасплох.

Эта женщина. Общительная и громогласная. Смеялась она беззаботно; рассказывала истории, требовавшие размашистых жестов. Вот она тронула кого-то за локоть, там прикоснулась к спине. Она находилась в королевском дворце на королевском приеме и развлекалась от души, нимало не заботясь о том, как выглядит в глазах других. А он оказался беспомощным принцем, и правила общества и королевский протокол диктовали ему, что говорить, что есть и даже на ком, черт возьми, жениться. Это ему было велено завести ничего не значащий разговор о проклятой лошади с человеком, которого он едва знал и знать не желал, а она беззаботно болтает бог знает о чем.

Должно быть, Лео стоял и смотрел на нее слишком уж долго – потому что спустя некоторое время сообразил, что привлекает к себе внимание. На него смотрели с таким видом, словно хотели перемолвиться словечком. А «словечко» обыкновенно вело к необычным просьбам и знакомствам, заводить которые он не желал.

Нет. Лео отчаянно хотелось сбежать из дворца, от всего, что было с ним связанного. Но поскольку сделать этого не мог, он решил удрать на встречу с друзьями, как и собирался.

В тщетной попытке приободриться он сказал себе, что сейчас ему нужно время. Совсем немного времени, чтобы решить, как отсрочить неминуемое хотя бы ненадолго.

Глава 3

…торжества по случаю бракосочетания наследного принца состоялись по всему Хеленамару, включая питейное заведение «Гончая», уникальное место встречи в центре старого Хеленамара, где, по слухам, бывает сам принц Леопольд. В той же «Гончей» в обществе принца Леопольда неоднократно видели и месье Бернара, пользующегося скандальной известностью подданного французского монарха, каковой, по мнению некоторых алусианцев, также участвует в заговоре наравне с веслорианцами.

Белые атласные сапожки по вечерам – таковы новые отличительные признаки каждой уважающей себя модницы Алусии. Часто их украшают бисером и лентами в тон платью, а каблуки делают настолько высокими, что случайному прохожему становится страшно, как бы леди не опрокинулась навзничь…

Дамская газета мод и домашнего хозяйства госпожи Ханикатт

Вскоре после того, как во второй половине дня Элиза и Бас улизнули с приватного приема – несомненно, только для того, чтобы уединиться в какой-либо комнате, поскольку их неуемная тяга друг к другу приобрела скандальную известность не только во дворце, но, пожалуй, и во всем городе, – Лео тоже сумел удрать оттуда.

Он с момента своего возвращения в Хеленамар с нетерпением ждал повода вновь увидеться со старыми друзьями. Любое событие с участием членов королевской фамилии неизбежно было отягощено церемониальным этикетом, но с такой же неизбежностью этот этикет безмерно раздражал Лео. К счастью, знакомые дворцовые стражники, сопровождавшие его многие годы, давно наловчились устраивать ему подобные вылазки.

Таверна «Гончая» располагалась меж двух величественных особняков, снабженных внушительными воротами, и прямо напротив общественной конюшни. Ее отличало редкое и любопытное сочетание клиентуры – это было единственное место в Хеленамаре, где аристократы смешивались с обычными горожанами. Таверна также оставалась тем единственным заведением, где Лео не досаждали бы мужчины и женщины, которым от него требовалось что-либо. Она также была единственным местом, где он мог узнать новости о том, как живет страна, которые не были бы профильтрованы специально для него или представлены в самых радужных тонах служащими дворца. В «Гончей» властвовала голая правда и ничего, кроме правды.

Все его друзья имелись в наличии и уже успели пропустить после обеда по паре кружек эля. Едва он переступил порог, как его приветствовал дружный и восторженный рев.

– А как же вечерний кутеж? – со смехом поинтересовался Лео, кивая на пустые кружки, в беспорядке стоящие там и сям на столе.

– У нас еще куча времени, чтобы протрезветь и выглядеть презентабельно, – отозвался Франсуа, один из школьных друзей Лео, обнимая его за плечи и во все горло требуя от подавальщицы принести еще эля.

Франсуа, француз по происхождению, эмигрировал в Алусию еще в подростковом возрасте и посещал те же самые освященные учебные заведения, что и Лео с Басом. С падающей на лоб челкой темно-рыжих волос, он буквально лучился обаянием и был неизменно весел и жизнерадостен. А еще он считался хорошим рассказчиком, и сегодня принес с собой историю о забавном флирте с девушкой из танцевального зала.

Лео с друзьями