— Граф Кэррингтон серьезно ранен в Седжмурском сражении, миледи, первое время мы даже опасались, что он не выживет, — коротко пояснил посланец. — Сейчас он еще очень слаб, и мы, к тому же, вынуждены скрываться от властей за свое участие в мятеже Монмута.

— Но с Альфредом все в порядке? Он не умрет? — в панике вскричала Сара, представив себе, какие опасности грозят ее любимому мужу.

— Мы все в руках Божьих, миледи, — невозмутимо ответил ей ее собеседник, и протянул ей запечатанное письмо. — Вы лучше поторопитесь со сборами. В Гринхиллсе вам оставаться небезопасно.

Сара осторожно пересадила Арабеллу со своих колен в детское креслице, и быстро открыла письмо, которое гласило следующее:

"Милая моя Сара, мой драгоценный друг! Пишу тебе в преддверие решительной битвы между моими товарищами и правительственными войсками; она решит нашу дальнейшую участь и покажет, на чьей стороне находится Фортуна. Будет чудом, если мы одолеем армию короля Якова, превосходящую нас вдвое, но у нас нет иного выхода, как все поставить на кон ради победы, в противном случае мы все обречены на мучительную казнь как государственные изменники. Знаю, дорогая, как сильно ты огорчишься, узнав о грозящей мне опасности, но я не мог поступить иначе. Ради своих сыновей я хотел сделать нашу страну свободной и процветающей, а не стонущей под гнетом тирана. Знаю, ты поддержишь меня, ты всегда меня поддерживала. Помню, как мы заблудились, играя в подземельях Аббатства с детьми Роджерсов. Ты одна оставалась спокойной и уверяла нас, что ангелы не оставят нас в беде и нас непременно найдут. Так оно и случилось, егерь Энтони со своими помощниками отыскал нас, но мы продержались до их прихода благодаря твоей завораживающей уверенности в помощь свыше. Твоя вера в лучшее и умение отыскивать черты даже в самых неприглядных людях всегда восхищали меня. Благодаря твоей необыкновенной доброте, удивительному терпению и великодушной мудрости я стал уважать женский пол, и старался быть снисходительным даже к тем женщинам, которые вовсе этого не заслуживали, ведь за каждой из них незримо стояла твоя тень. Окончательно я убедился в том, что ты необыкновенная женщина, когда ты с неожиданной добротой отнеслась к Мейбелл и Арабелле. Они уже одним фактом своего существования причиняли тебе невыносимое страдание, но ты помнила только о том, что они отчаянно нуждаются в твоей доброте и заботе. И, преодолев свою обиду, ты совершила невозможное — стала для них, твоей соперницы и ее дочери лучшим другом! Даже не знаю, есть ли на земле мужчина, который был бы тебя достоин, во всяком случае я, окаянный грешник, не стою даже твоего мизинца. У тебя было много причин жаловаться на меня, ты же никогда не давала мне ни малейшего повода для расстройства. Надеюсь, ты по-прежнему отнесешься с добротой к Мейбелл, когда приедешь в Бристоль в купленный мною дом на Марш-стрит. Меня очень беспокоит ее склонность к авантюрному поведению, к риску, который часто бывает неоправданным. Возможно, поведение Мейбелл объясняется тем, что она росла без благотворного материнского влияния, уберегающего девочек от неправильных поступков. Ты же, Сара, несомненно поможешь ей своим мудрым советом, подсказанных твоим жизненным опытом.

Прошу тебя, уезжай в Бристоль с детьми как можно скорее. Дома и владения мятежников, вне всякого сомнения, подвергнутся разграблению, и мне хотелось бы, чтобы вы переждали расправу в более безопасном месте, чем Гринхиллс. Не исключено, что нам придется бежать за границу.

Мысленно целую твои ручки и выражаю надежду на то, что судьба будет к нам милостива и подарит нам новую встречу.

Твой Альфред."

Когда Сара закончила читать письмо, ее глаза были полны слез от переживания за мужа и нежности, которую он проявил к ней в этом письме, похожим на то прощальное, которое пишут перед вечной разлукой. Это было письмо смертника, выражающего свою последнюю волю близким ему людям. Но Альфред, не смотря на полученную серьезную рану, все же уцелел в Седжмурском сражении, и в сердце Сары забрезжила надежда на скорую встречу с ним.

— Мой муж тоже приедет в дом на Марш-стрит? — спросила она посланца.

— Да, как только он будет в состоянии это сделать, — подтвердил тот.

— В таком случае я немедленно начинаю сборы, — решила графиня. — А вас прошу стать моим гостем на эту ночь, мистер Крофт.

— Нет, миледи, мне нельзя оставаться в вашем поместье, поэтому я уеду немедленно, подальше от любопытных глаз, — отрицательно покачал головой посланец Джорджа Флетчера.

— Тогда поезжайте, и да хранит вас Бог! — сказала ему графиня Сара. Она распорядилась, чтобы Майклу Крофту дали в дорогу сочной ветчины с хлебом и сыром, а также флягу с вином, после чего приступила к собственным сборам. Весь вечер прошел в хлопотах, в результате которых были были подготовлены две кареты для графини Кэррингтон, детей и прислуживающих им слуг. Отъезд графиня Сара назначила на следующее утро, и она не спала полночи, встревоженная полученными известиями и утомленная подготовкой к продолжительному путешествию.

Утром неожиданно выяснилось, что колесо у одной из карет необходимо срочно заменить. Сара с детьми дожидалась на крыльце дома той минуты, когда можно будет садиться в экипажи, возле них суетилась многочисленная дворня. Замена колеса затягивалась, кучер с кузнецом не могли подобрать подходящего колеса для старой кареты, которой редко пользовались. Сара уже думала вернуться с детьми в дом, когда во двор сломя голову вбежал десятилетний пастушок Пит. Прерывающимся голосом он закричал:

— В Гринхиллс направляются королевские драгуны! Через час они уже будут здесь!

Темные глазенки Пита были совершенно круглыми от страха, и Сара почувствовала, как останавливается ее сердце от убийственного известия. Слуги заметались по двору, не зная, что предпринять, и общая паника, как это было ни странно, помогла Саре обрести спокойствие. Она понимала, что если ее сердцем тоже овладеет страх, то события станут вовсе неуправляемыми. Бежать по проезжей дороге было уже поздно, оттуда доносился грозный стук копыт лошадей приближающегося многочисленного отряда. Сара велела отвести детей в дом священника Вуда, молоденьким служанкам спрятаться на чердаке во избежание насилия со стороны драгун, а сама она осталась стоять на крыльце дома, готовясь принять незваных гостей с присущим ей достоинством.

Сара не могла сказать, как долго она ожидала королевских кавалеристов; ее волнение было так велико, что она потеряла