Новоявленные союзники сделали своей штаб-квартирой находившийся неподалеку трактир «Золотой конь», а также они попытались заиметь своего человека в логове врага. Им оказался молодой смышленый слуга Саймон, который имел зуб на барона Вайсдела за то, что тот чаще награждал его усердную службу зуботычинами, чем звонкими монетами. Да и откровенная жестокость барона была ему не по нраву.

— Это сущий дьявол в человеческом образе, милорды, — рассказывал он графу Кэррингтону и его помощнику, находясь в трактире «Золотой конь». — И все же, как он не запугивает леди Мейбелл, она ему не поддается. Барон честит ее на чем свет стоит, и клянется, что его терпение уже на исходе.

— Это мое терпение уже подходит к концу, сколько приготовлений для того, чтобы раздавить эту ядовитую гадину! — гневно воскликнул Альфред Эшби. — Скажи, Саймон, когда ты сможешь незаметно открыть нам калитку в этой чертовой ограде⁈

— Через три-четыре дня, ваше сиятельство, когда половина слуг барона отправиться в его поместье забирать годовой доход, собранный управляющим поместья, — пообещал Саймон, и жадно посмотрел на обед, стоящий на столе пред дворянами. — Ваше сиятельство, не предложите ли мне несколько кусочков хлеба? С самого утра маковой росинки во рту не было.

— Ешь! — граф Кэррингтон кивнул Саймону на свою тарелку, к которой не притронулся, — до того его удручали слова слуги о том давлении, которому подвергается Мейбелл в доме Вайсдела. Саймон с удовольствием принялся за жаркое, и Джордж Флетчер, улыбаясь его зверскому аппетиту, налил ему и себе бургундского вина.

Тем временем Мейбелл тоже не сидела, сложа руки. С самого начала она задалась целью бежать из дома барона Вайсдела, и стала составлять план побега. Ее самого пристального внимания удостоились ежедневные привычки барона Вайсдела, расположение дома и нрав слуг. Нечего было думать о том, чтобы выйти во двор без надежного сопровождающего, — все выходы из дома охраняла троица свирепых бульдогов по кличке Блек, Гектор и Рик. Эти церберы полностью признавали только своего дрессировщика и барона Вайсдела; другие обитатели дома опасались выходить в неурочное время из страха быть растерзанными бульдогами. Но Мейбелл умела находить общий язык с животными, особенно у нее получалось ладить с лошадьми и собаками. И она решила подружиться со своими четвероногими сторожами.

Мейбелл начала утаивать со своего обеда самые вкусные и сочные кусочки мяса; затем, когда за нею никто не надзирал, она бросала в окно лакомство псам и ласково разговаривала с ними. Поначалу бульдоги угрожающе скалили свои зубы на девушку, хотя охотно принимали от нее угощение, но мало-помалу они привыкли к такому ежедневному удовольствию от Мейбелл, и в привычное время стремглав бросались к небольшому окну ее спальни.

А вот с людьми поладить оказалось куда более сложным делом. Запуганные бароном слуги начисто отказывались разговаривать с нею, а экономка Марта проявляла к ней такую стойкую неприязнь, что Мейбелл догадалась по ее ревности, что эта женщина является не просто домоправительницей Вайсдела, но она также его любовница, и ни за какую плату не согласится помогать ей, а с удовольствием выдаст ее барону.

Самого барона Вайсдела в дневное время не было дома. С самого утра он уходил по своим делам, такими же загадочными и таинственными, каким был сам этот человек, но зато во время ужина барон не упускал возможности подавить волю Мейбелл и подчинить ее себе. Ему было нужно не только ее тело, но и ее душа — Мейбелл всегда была нечто особенным для него. С самого начала как он, тайный агент герцога Йоркского, посланный шпионить за неблагонадежным лордом Уинтвортом, увидел дочь этого лорда в их родовом поместье, так сразу почувствовал некие совершаемые в нем внутренние перемены. В его груди, где билось холодное, уже давно равнодушное к переживаниям других людей сердце вдруг разлилось некое приятное тепло, и прелесть этой юной девушки начала заслонять перед его глазами все иные соображения. Вопреки своим первоначальным намерениям Вайсдел не сдал властям лорда Уинтворта с его неосторожными речами, и вместо денежного вознаграждения за поимку государственного изменника начал охотиться за рукой его дочери, пренебрегая возможностью брака с более богатыми наследницами. Его расчет получить руку Мейбелл с помощью лорда Уинтворта не оправдался, и барон Вайсдел начал оказывать давление на девушку путем запугиваний остаться его вечной узницей вперемешку со щедрыми обещаниями исполнить любую прихоть Мейбелл, если она станет его женой. Вайсдел намекнул своей узнице, все время молчащей за обеденным столом, что он еще более богат, чем Уинтворты, и ее в браке с ним ожидает роскошная жизнь, достойная восточной принцессы.

Но Мейбелл всегда мало интересовалась материальным благосостоянием других людей. Будучи сама богатой, она равнодушно отнеслась к богатству неприятного ей Вайсдела, и оно не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления. Девушка лишь с иронией заметила, что охотно верит обещанию уготовить ей участь восточной принцессы, так как она уже живет в заточении подобно женщинам Востока.

Попытки барона Вайсдела склонить Мейбелл к браку проваливались одна за другой, но он не терял терпения, поскольку Мейбелл была слишком дорога ему, чтобы поступать с нею более круто. К тому же он думал, что она еще девственница и невольно щадил ее целомудрие в своей еще не потерянной надежде добиться ее добровольного согласия на супружеский союз с ним.

В сердце самой Мейбелл поселилась все возрастающая тревога из-за отсутствия всякого известия об ее отце. Она понимала, что безмерно любящий ее отец не оставил бы ее просто так, и, если он больше не появляется в доме ее похитителя, значит тому есть серьезная, угрожающая его жизни причина.

Не выдержав напряженного ожидания, Мейбелл улучила момент и почти насильно удержала возле себя прислуживающую ей служанку по имени Элис Форд, предлагая ей большие деньги за содействие в побеге.

— Миледи, барон убьет меня, если догадается, о чем мы тут с вами толкуем, — испуганно сказала чернявая женщина, одетая в платье горничной. Она без конца пугливо оглядывалась по сторонам, словно ожидая, что зловещий барон материализуется перед ними прямо из воздуха.

— Если мой побег пройдет удачно, я заплачу вам десять тысяч фунтов, — быстро сказала Мейбелл, без колебания предлагая служанке половину своего состояния, унаследованного ею от деда Седли.

Гигантская сумма подкупа поразила воображение служанки, и она заколебалась.

— Откуда я знаю, госпожа, что вы не обманете меня и