Хорошо известно, насколько сложно бросить курить; здесь работает комбинация привычек, с которыми сложно расстаться, и характерный синдром отмены при отказе от никотина. После хронического употребления отказ от наркотика выливается в сильнейшую жажду, которой сопутствует раздражительность, тревожность, дефицит внимания, нарушение сна и повышенный аппетит. Причина всего этого, естественно, заключается в b-процессе, который у курильщиков в основном объясняется повышающей регуляцией нАХР. Принято считать, что наркотик, действующий в качестве антагониста и стимулирующий рецепторы, как это делает никотин, должен вызывать понижающую регуляцию. Почему же рецептор при активации становится более чувствительным, а количество таких рецепторов увеличивается? Хотя на первый взгляд это может показаться нелогичным, напомню, что долговременное присутствие никотина в организме приводит в основном к нечувствительности нАХР, а гомеостатическая реакция на приобретение нечувствительности рецепторами – это повышающая регуляция. Итак, каков эффект всех этих сверхчувствительных рецепторов никотина? Поскольку нАХР влияет на выделение практически каждого серьезного нейромедиатора, неврологическая адаптация к хроническому употреблению приводит к обширным и общим изменениям в медиации нейронов по всему мозгу[50]. У многих нейромедиаторов, регулируемых передачей ацетилхолина, в частности глутамата, ГАМКА, дофамина и опиоидов, активность изменяется вместе с переменами в ацетилхолиновой сигнализации; и все эти корректировки в сумме дают опыт, представляющий собой никотиновую зависимость. При отказе от наркотика все эти адаптивные изменения больше не нужны, и у человека через несколько часов развиваются физические и эмоциональные симптомы отмены.

Заканчивая рассказ об этом популярном наркотике, следует упомянуть, что он часто употребляется вместе с алкоголем. Многие замечают, что после алкоголя им хочется закурить, и наоборот, и удивляются, почему так. Существует несколько гипотез, отчасти позволяющих объяснить эту взаимосвязь. Во-первых, любой наркотик, стимулирующий выделение дофамина, прокладывает путь другому наркотику. Поскольку оба наркотика вызывают привыкание, каждый из них может напоминать организму о зависимости; в особенности, когда курение разрешено в барах, контекстуальные намеки в основном накладываются друг на друга. Кроме того, взбадривающий эффект никотина может купировать седативный эффект алкоголя, что в очередной раз воплощает распространенный принцип уравновешивания повышающих и понижающих стимулов. Другая гипотеза связана с тем, что курильщик, вероятно, может выпить больше, так как никотин стимулирует пищеварение, в результате чего доза алкоголя, всасываемого в кишечнике, может уменьшаться. Итак, требуются дополнительные исследования, чтобы выяснить, усиливают ли два этих наркотика взаимное влияние или противодействуют друг другу.

Кокаин

Завязать с наркотиками было действительно сложно. Я чувствовала себя отвратительно, бросив курить, особенно первые несколько дней, а потом мне нестерпимо хотелось сигарету после очередного стресса. Даже теперь, годы спустя, я иногда тоскую о том расслаблении и удовольствии, которое приносило курево. Мне год и два месяца ежедневно хотелось выпить после того, как я завязала с алкоголем, я до белых костяшек сжимала кулаки, борясь с постоянной тягой к алкоголю и в то же время утоляя эту жажду большими количествами мороженого «Бен и Джерри». С травкой было еще хуже, как я уже, вероятно, упоминала. С кокаином я порвала так, как расстаются с подлым и неверным любовником. Приступы безнадежного отчаяния сменялись растущим чувством облегчения. С большинством кокаиновых и метамфетаминовых наркоманов меня роднило то, что мое компульсивное пристрастие было отвратительно даже мне самой, однако я была вынуждена продолжать, стиснув зубы. Возможно, жизнь мне спасло только то краткое просветление, вызванное словами Стива. Стив – тот самый приятель, однажды неожиданно высказавшийся, что всего кокаина в мире нам не хватит, и каким-то образом – честно, не знаю как – этот случай подвиг нас обоих не употреблять несколько следующих месяцев, которые понадобились мне, чтобы приступить к лечению.

Отношения с кокаином «от любви до ненависти» – типичны и отражают оппонентный процесс[51]. Сначала этот наркотик дает захватывающий приступ эйфории, но она быстро сменяется тревожностью, депрессией и жаждой принять еще. Кокаин напоминает единственный магазин с порнухой в захолустном городке. Ты сам себя ненавидишь, когда ходишь в него, но наведываешься туда снова и снова. Употребляя кокаин, особенно во время «запоя», я чувствовала, как будто утопила педаль газа и на полном ходу лечу в гранитную стену, но не только не в силах остановиться – меня это даже не волнует. Это была короткая дорожка к самопрезрению, и с каждым опорожненным пакетиком у меня все сильнее пустела душа. Кокаин – это наркотик, по которому я тоскую меньше всего.

Механизм воздействия кокаина настолько прямолинеен по сравнению с влиянием других наркотиков, что кажется до невозможности простым. С другой стороны, именно специфичность воздействия кокаина на нервную систему обеспечивает столь сильный эффект этого вещества. Из всех наркотиков, рассмотренных до сих пор в этой книге, у кокаина меньше всего «побочки», и иногда я задумываюсь, не из-за эффективности ли этого наркотика я так быстро опустилась. Мы уже знаем: что поднялось – должно упасть, а в случае кокаина эта горка одинаково крута в обоих направлениях. Думаю, я наркоманила бы дольше, если бы моим основным зельем оставался алкоголь или даже опиаты. Несмотря на то что воздействие кокаина специфично и хорошо изучено, агентством FDA не одобрен ни один вид фармакологического лечения кокаиновой зависимости.

У кокаина, амфетаминов (в том числе метамфетамина) и экстази механизм воздействия очень схож. В отличие от многих других наркотиков, рассмотренных нами выше, в том числе кофеина и никотина, а также ТГК, опиатов и седативно-успокоительных препаратов, основной принцип действия первых трех наркотиков из этого абзаца (обеспечивающий достижение желаемого эффекта) не предполагает взаимодействия с рецептором. Напротив, эти наркотики вмешиваются в процесс перенаправления нейромедиаторов моноамина. Возможно, ранее вы не слышали слово «моноамин», но большинству людей известны вещества, относящиеся к этой группе нейромедиаторов: дофамин, норадреналин, адреналин, серотонин и мелатонин. Все эти вещества играют ключевые роли в регуляции сна и настроения.

Моноамины и транспортные субстраты

Кокаин, спидбол и экстази действуют одинаково: блокируют транспортеры. Транспортеры, как и рецепторы, – это белки, входящие в состав клеточной мембраны нейрона. Однако в отличие от рецепторов, функция транспортеров заключается в передаче (или перенаправлении) выделенных нейромедиаторов обратно в пресинаптический нейрон, где это вещество может быть «заново упаковано» и повторно использовано. Транспортеры – это один из двух основных механизмов прерывания синаптической передачи; другой такой механизм – это ферментативная деструкция.

Без участия транспортеров или ферментов, расщепляющих нейромедиаторы, синаптическая передача длится гораздо дольше, чем обычно, и, соответственно, сигнал от нее будет весьма специфическим. Когда один из вышеупомянутых наркотиков занимает место на транспортере, он нарушает работу моноаминового механизма обратного захвата и