холецистокинин и нейропептид FF, – и все они могут способствовать привыканию, вызывая толерантность, зависимость и жажду наркотика. Однако сами по себе они не вызывают опиатной зависимости как таковой. В данном контексте ученые открыли еще несколько сопутствующих форм привыкания: некоторые действуют через иммунную систему мозга, многие другие связаны с компенсаторными изменениями внутри отдельных клеток мозга. Хотя у человека, хронически принимающего опиаты, количество опиатных рецепторов не падает так катастрофически, как это случается с рецепторами CB1 у курильщиков марихуаны, способность опиатов воздействовать на внутриклеточные процессы со временем портится из-за частого употребления, поэтому понижающая регуляция сказывается на эффективности рецепторов, если не на их количестве.
Однако самая жестокая система – антиопиатная. Поскольку нервная система наркомана регулярно заливается соединениями, вызывающими эйфорию, антиопиатная система крепнет, причиняя человеку боль, так что в сумме получается состояние, напоминающее нормальное. Такая противодействующая антиопиатная система может включаться при наступлении безопасности или в ожидании безопасности после того, как угроза миновала, но, по-видимому, нет более эффективного способа запустить антиопиатные процессы, чем регулярный прием опиатов, которые служат превосходными гвоздями для этих искусно выкованных молотков.
Более того, предвосхищение приема наркотика также запускает антиопиатную систему. Например, любому инъекционному наркоману достаточно увидеть чайную ложку в ванной, чтобы начались озноб и жажда наркотика, даже если человек не кололся годами. В целом, чем более разнообразен у человека опыт употребления наркотиков, тем больше подобных триггеров у него, вероятно, будет. Стресс – особенно мощный намек, поскольку вызывает «вкус», фактически присущий действию опиатов. Но и другие, более тонкие намеки, в частности время, место, люди, деньги, музыка, – вызывают все те же последствия: жажда, вызванная действием антиопиатов, и психологические симптомы, связанные с синдромом отмены. Чтобы составить полное представление о том, как действуют антиопиаты, посмотрите второй столбец в таблице на с. 103.
Я хочу сказать, что опиатная зависимость (как и любая другая) в той или иной степени зависит от контекста. Этот момент особенно ярко иллюстрируется на примере истории с большой группой американских ветеранов Вьетнамской войны. До 20 % служивших там солдат пытались забыться, принимая опиаты, которые очень легко достать в Юго-Восточной Азии. Конгресс предупреждал об этой отложенной проблеме по мере демобилизации частей и возвращения солдат домой, администрация Никсона провела государственные слушания, чтобы определиться, что делать в этой ситуации. Было решено, что солдаты, у которых анализ на наркотики оказался положительным, должны проходить детоксикацию до возвращения, а по возвращении тщательно курироваться. Эта стратегия оказалась успешной, поскольку обстановка дома разительно отличалась от фронтовой, что, по-видимому, крайне способствовало успешной абстиненции. На самом деле всего у 5 % солдат, пристрастившихся к наркотикам во Вьетнаме, случались рецидивы (сравните эту цифру с 90 %-процентной долей рецидивов у наркоманов, пристрастившихся к опиатам дома и дома же лечившихся). Можно предположить, что при попадании в обстановку, напоминающую вьетнамскую – например, в густые влажные джунгли или под обстрел, – частота рецидивов приблизилась бы к типичной.
Платить трубочнику
Мозг приспосабливается к любым экзогенным веществам, влияющим на его деятельность, но, что касается опиатов, степень привыкания, зависимости и жажды в их случае легендарна. Сильнее, чем почти у всех прочих наркотиков. Адаптации, лежащие в основе привыкания к опиатам и, в частности, в основе синтеза антиопиатов, начинаются уже при первом приеме (это справедливо для всех наркотиков) и при дальнейшем употреблении стремительно крепнут. Сила этих оппонентных процессов может быть непреодолимой, так как болевые ощущения критически важны для выживания.
Поэтому та доза, которой поначалу было достаточно, со временем перестанет давать какой-либо эффект, и, чтобы пережить те же ощущения, что были раньше, придется ее увеличивать. Разумеется, с повышением дозы привыкание усиливается – организм пытается справиться с возросшими вызовами. Таким образом, дозу вновь приходится повышать. Когда ваш любимый (наркотик) с вами, прежняя жаркая романтика не возвращается, но когда его нет – ваши тело и разум захлестывают страдания. Всему виной нервная система, которая так хорошо умеет приспосабливаться. Естественно, на выходе имеем тягу, поскольку что угодно лучше мучительной заброшенности, которую переживаешь при воздержании.
Привыкание к опиатам умопомрачительно сильное. Наркоманы могут принимать дозу, в 150 раз превышающую ту, что была бы смертельна для новичка, и даже после нее чувствуют себя всего лишь «нормально», но о настоящем кайфе речь уже не идет. Лабораторные исследования показывают, что животным, развившим полноценную толерантность, требуется «наркотический марафон» в течение примерно шести дней, чтобы нагнать хотя бы половину той чувствительности к морфину, которая обеспечивала бы им кайф (стоит ли говорить, что «полкайфа» – это совсем не кайф). Для сравнения период полувыведения дозы никотина, обеспечивающей 50-процентное возвращение чувствительности к никотину, составляет всего полчаса, а полное восстановление и повторная сенситизация к этому наркотику достигаются, если между дозами проходит всего три часа. Полное восстановление после опиатов может растянуться на недели или месяцы, и это основная причина, по которой наркоманам так сложно слезть с иглы.
По определению, человек зависим от наркотика, если при его отсутствии испытывает симптомы отмены. Привычка употреблять опиаты дорого обходится и требует времени; несмотря на все ресурсы, бросаемые на то, чтобы достать и принять дозу, наркотик действует слабо из-за привыкания. Так что многие наркоманы пытаются завязать и в результате страдают от целого букета симптомов, связанных с отменой, в точности противоположных воздействию наркотика. У человека, слезающего с опиатной иглы, отовсюду потечет, а вдобавок он будет испытывать болезненное беспокойство.
Стоит осознать, с каким выбором сталкивается наркоман, принимающий опиаты, и становится ясно – ничто не достается даром, за удовольствия, доставленные наркотиком, придется платить. В принципе, моменты наивысшего наслаждения предполагают не менее сильные страдания; приобретая эйфорию, вы должны отплатить подавленностью, и, пытаясь избежать неприятных состояний, принимая все больше наркотиков, вы всего лишь умножаете долг. На практике глубина и выраженность периода ломки прямо пропорциональна длительности и интенсивности накачки мозга наркотиками. Точно как первый наркоманский опыт – «самый лучший», точно так и протрезветь легче всего «на первый раз», тем более проще, если период употребления наркотика был недолгим. Может быть, проще последующих попыток, но об этом узнаешь только в ретроспективе. Любая попытка слезть с иглы будет противоречить тому, что вам хочется. Однако если пытаться исправить ситуацию медикаментозно, то вы не только не избавитесь от разбитости, но и усилите ее в следующий раз.
Вплоть до нескольких последних лет большинство заядлых наркоманов были в возрасте за сорок или за пятьдесят, и после столь длительного употребления никто и не полагал всерьез, что эти люди могут очиститься. В стационаре таким зависимым
