— А ты, Джейки, тоже так думаешь? — спросила Полли.

Она интересовалась неслучайно. За время своего пребывания в подвале Полли успела заметить, как тонкогубый мальчишка морщится, стоит только речи зайти о бабушке Китти.

— Так что, Джейки? — продолжила подначивать Полли. — Ты тоже думаешь, что она очень умная?

— Мама говорит, что она умная, — раздался голос Джейки, и с затаенной радостью Полли услышала в нем сомнение. — А папа говорит, что мистер Шнаппер намного умнее ее и он знает, что будет лучше для всех.

— Ты врешь! — гневно воскликнул Уилли, и его лицо снова скрылось в темноте. — Папа ничего такого не говорит!

— Ну да, — отозвался брат. — Он при маме этого не говорит, а я сам слышал, как он так сказал самому мистеру Шнапперу. И вообще, я тоже думаю, что мистер Шнаппер умнее, чем эта старая карга!

— Что? — рассвирепел Уилли. — Не смей так говорить! Если бы мама услышала, что ты обзываешь миссис Браун, она бы тебе язык прищемила ящиком комода, как в тот раз, когда ты разбрасывал еду по полу.

Полли уже приготовилась поднести спичку к хворосту готовой вспыхнуть ссоры и последующей за ней драки и вклинилась в разговор мальчишек:

— Так все же миссис Браун здесь всем заправляет? Или констебль Шнаппер?

— Миссис Браун!

— Мистер Шнаппер!

Полли замерла, ожидая, что братья Тирс вот-вот набросятся друг на друга, но они показали ей, как она их недооценила. Мальчишки рассмеялись от того, как забавно вышло — все дети любят, когда отвечают одновременно.

— Так кто главный в этом доме? — пытаясь скрыть в голосе досаду, спросила Полли.

— Они оба главные, — сказал Джейки.

— Но так ведь не бывает. Кто-то должен быть чуточку главнее.

— Миссис Браун чуточку главнее, — сказал Уилли, и брат не спорил: это была правда. Что ж, Полли и так это понимала: здесь всем заправляет старуха.

— Но мистер Шнаппер ведь знает, как лучше… э-э-э… для всех? — уточнила она.

— Да! — воскликнул Джейки. — Он считает, что мы не должны прятаться, а должны выпустить… Ее…

— Ее? Миссис Браун?

— Нет, — ответил Джейки. — Нашу Праматерь.

Сердце дрогнуло в груди. Наползший на Полли ужас сковал язык так, что она не сразу смогла произнести то, что собиралась:

— К-констебль Ш-шнаппер хочет выпустить из дома эту… это…

Она вспомнила изображение растения в ботаническом справочнике из архива, и ей стало по-настоящему дурно от одной мысли, как подобная тварь разгуливает по улицам города.

— Он говорит, что мы и так долго прятались, — добавил Джейки. — И что это все прочие должны прятаться, а не мы.

— А миссис Браун считает, — встрял Уилли, — что нас до сих пор не прикончили только потому, что пока никто о нас не знает. И мы можем жить, как и прежде: отлавливать глупых мух и не бояться, что к нам придут и попытаются всех вытравить. Нас не обнаружили после того, как умер мистер Карниворри — и это заслуга миссис Браун. Мама тоже так считает. «Зачем привлекать к себе ненужное внимание!» — так она говорит.

— А мистер Шнаппер говорит, что миссис Браун — старая помешанная дура, — вставил Джейки, — и мы не можем сидеть взаперти и ждать, пока болезнь нас всех здесь же и убьет, как мистера Типпина.

Голоса мальчишек изменились. Полли не сразу это поняла. Они больше не казались тонкими и писклявыми — теперь они звучали хрипло и ломано.

— Как будто он знает, как вылечить болезнь! — презрительно бросил Уилли.

— Как раз таки знает! — ответил брат. — Он думает, что Праматери просто нужно больше есть. И тогда она вылечится, и мы следом за ней…

— Миссис Браун ни за что не позволит ему разбить футляр! Она злится на него за прошлую попытку…

— Что? Футляр? — удивленно спросила Полли. — Какой еще футляр?

Голоса в темноте смолкли.

— Вы сейчас говорите о мисс Руби?

Полли не понимала, почему они так резко оборвали разговор.

— Уилли? Джейки?

Никто ей не ответил.

И тут раздался металлический скрежет. Словно по камням проволокли ящик с гвоздями или… в стене открыли тяжелую чугунную заслонку.

Полли заморгала и прищурилась, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, и… Лучше бы она этого не делала. Темнота перед ней шевелилась.

— Мальчики? — выдавила Полли. Но мальчиков в подвале больше не было. Зато был тот, кого они впустили…

Полли успела заметить, как что-то ворвалось в круг света и перевернуло керосиновую лампу.

Кругом воцарилась кромешная тьма.

Полли закричала.

Глава 3. Ловушка для ловца

Узкая, как коридор, улица Докери проходила вдоль задней стены запущенного сада Габенского научного общества Пыльного моря.

Потрепанные фасады домов с серыми черепичными крышами почти вплотную подступали к заросшей ограде, но мало кто из местных знал, что именно по ту ее сторону находится. Многие думали, что это просто какой-то давно заброшенный парк со странными, причудливой формы, деревьями. В «парк» этот никто не ходил, так как ржавая калитка всегда была заперта. Впрочем, гулять там и так не особо хотелось: порой из-за ограды раздавались какие-то подозрительные звуки, а некоторые растения, которые были видны из окон вторых и третьих этажей, шевелились весьма неестественным образом.

Улочка Докери будто бы старательно не замечала этих зарослей и старалась жить своей размеренной жизнью — различные треволнения ей были не нужны…

Незадолго до и слегка после того как время подползло к двум часам дня, спешащие и опаздывающие часы в гостиных пробили два раза.

Задрожала труба пневмопочты, протянутая под карнизами домов, когда по ней прошла капсула с посланием. Парочка котов на одной из крыш с визгом начала выяснять отношения в драке за лучшее место на дымоходе. Звякнули ключи, выпав из руки пошатывающегося мистера Сноппса.

— Да будь оно все неладно!

Мистер Сноппс приложился к бутылке угольного эля, наклонился и, едва не упав, нашарил на земле ключи. Совладав с замком не без помощи нескольких хлестких ругательств, он сделал еще глоток и скрылся за дверью.

Улица Докери вновь погрузилась в тишину. Но ненадолго.

Раздалось рычание, будто кто-то разозлил целую свору бродячих собак, а затем в тумане появились два дрожащих рыжих пятна света, и из переулка вынырнул «Трудс».

Словно слишком большой кусок черствого пирога в горле, он протиснулся между домом и садовой оградой, подкатил к калитке и остановился. Рычание стихло. Фонари погасли.

Скрипнула дверца, и из «Трудса», бормоча себе под нос проклятия, выбрался профессор Грант — глава кафедры Ботаники ГНОПМ.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто вроде как не наблюдает, он открыл