Из музыкального автомата неслось что-то рок-н-рольное – что в заведении у Дэна было большой редкостью, поскольку тот тяготел в основном к кантри и вестерну. Рэнди подошел и прислонился к нему. Не потому, что ему нравилась музыка, просто так он находился ближе к выходу.

Будучи чернокожим, Рэнди чувствовал себя несколько неуютно, тусуясь в бильярдной в окружении реднеков. Даже если он был с Бобом, который носил украшенную зубочистками ковбойскую шляпу, сапоги из змеиной кожи и жевал табак. И со мной, мистером Середняком и Всеобщим Дружбаном.

Не то чтобы Рэнди был единственным чернокожим, посещавшим это заведение (хотя, по сути, почти так и было). Но он определенно был единственным тощим коротышкой в толстых, как автомобильные фары, очках и с комплексом неполноценности. И самое главное, в то утро, о котором я вам рассказываю, он был там единственным чернокожим.

Полагаю, если мы с Бобом действительно понимали, через что заставляем его пройти в качестве члена нашей «банды», то, наверное, вообще не пошли бы туда.

Это не значит, что мы с Бобом не нервничали. Нервничали, еще как. По сравнению с теми парнями мы чувствовали себя мальчиками-колокольчиками. Но все дело было в притяжении того места, о котором я вам уже говорил, а также в нашем непреодолимом стремлении повзрослеть.

Когда Уиллард после удара по шару выпрямился, он кивнул нам, а мы кивнули в ответ, нашли места, где можно прислониться и понаблюдать.

Медведь играл не очень хорошо. Он был слегка раздраженным, и это было видно, хотя он не произнес ни слова. Все читалось у него на лице.

Наклонившись над столом, Медведь ударил кием и промазал.

– Блин, – произнес он.

Уиллард подмигнул нам, снова произвел удар, одновременно что-то болтая. Он не был темпераментным игроком. Любил шутить, спрашивать нас про фильмы, которые мы смотрели, поскольку знал наше расписание.

Еще он интересовался спецэффектами – по крайней мере, он так утверждал – и любил болтать с Рэнди на эту тему. Рэнди был местным экспертом; хотел делать грим для кино и спецэффекты, когда закончит колледж. Между этими двумя с самого начала возникла какая-то связь. Думаю, Уиллард видел в Рэнди интеллектуала, которым хотел бы быть, а Рэнди видел в Уилларде уличную смекалку и силу. Когда они были вместе, мне казалось, они считали себя одним целым и жаждали еще больше узнать друг о друге.

Уиллард произвел серию ударов, после чего промахнулся.

Затем промахнулся Медведь.

– Блин.

Продолжая болтать с Рэнди, Уиллард ударил три раза, потом опять промазал, на этот раз совсем чуть-чуть. Он обошел вокруг стола, взял с края бутылку пива и сделал большой глоток.

– Валяй, Медведь, бей, – сказал он.

Медведь обнажил парочку уродливых зубов в уголке рта, ударил…

И промахнулся.

– Блин.

Уиллард поставил бутылку, обошел вокруг стола и произвел удар, все это время болтая с Рэнди про какой-то прием разбрызгивания крови, который он видел в одном малобюджетном фильме по телевизору, и Рэнди объяснял ему, как это делалось. И когда эти двое разговаривали, для них больше никого не существовало. Можно было бы подумать, что Инь и Ян нашли друг друга, или двое влюбленных наконец встретились и исполнили волю богов.

Уиллард забил один шар, затем промазал.

Медведь хмыкнул, произвел удар.

И промазал.

– Блин. – Он медленно повернул голову к Уилларду, одновременно выпрямляясь. – Эй, Уиллард. Убери куда-нибудь своего любимого ниггера. Я пытаюсь здесь играть, а он мешает мне своей болтовней.

Последовала длинная пауза, за время которой, казалось, сменились времена года. Уиллард стоял на месте с ничего не выражающим лицом и просто смотрел на Медведя.

Медведь же не смотрел на Уилларда. Он сердито таращился на Рэнди. Тот возил правой ногой туда-сюда, будто подумывал удрать, но был слишком напуган, чтобы сорваться с места. Он прирос к полу, тая под свирепым взглядом Медведя, словно мягкий шоколад.

– Может, мне потереть твою башку на удачу, – сказал Медведь. – Ну, типа, моими костяшками. Или этого будет недостаточно? Может, мне оторвать ее, продеть в нее цепочку и повесить на шею, как талисман? Как тебе такое, ниггер? Нравится идея?

Рэнди не проронил ни слова. Губы у него дрожали, будто он хотел что-то сказать, но не мог. Его правая нога металась взад-вперед, не способная увлечь его за собой.

– Парень ничего не сделал, – сказал Уиллард.

– Он болтал, когда я бил.

– Я тоже болтал.

– Я помню. Если хочешь, чтобы я об этом забыл, лучше веди себя смирно.

Какое-то время они с Уиллардом смотрели друг на друга, затем Медведь снова повернулся к Рэнди.

– Больно будет совсем недолго, – сказал он и шагнул в сторону Рэнди.

– Оставь его, – произнес Уиллард, стараясь звучать вежливо.

– Предупреждаю тебя, Уиллард. Не встревай. Отойди в сторону.

Они уставились друг на друга, и времена года снова начали свой цикл. Настало самое время убегать, но мы не стали. Не могли. Мы замерли.

Я огляделся вокруг, ища помощи. Дэн находился в дальней части помещения. И хотя я сомневался, что он примет нашу сторону, я был уверен, что он будет защищать свою собственность, если решит, что ей угрожает разрушение. Я слышал, как однажды он сломал одному парню челюсть за то, что тот случайно разбил пепельницу.

Но Дэн не появлялся, а другие парни за барной стойкой и у бильярдных столов проявляли скорее любопытство, чем готовность помочь. Они надеялись увидеть небольшое кровопролитие, и не хотели, чтобы это как-то коснулось их самих. Некоторые достали сигареты и закурили, на тот случай, если то, что собирался сделать Медведь, затянется на какое-то время.

Медведь сжал кулак и зарычал на Уилларда.

– Ну, так как?

Мы затаили дыхание.

Уиллард улыбнулся.

– Ладно, Медведь. Он – твой.

2

Обнажив уродливые зубы, Медведь двинулся вперед и произнес:

– Посмотрим, как ты скачешь, мелкий ниггер.

Я был полон решимости вмешаться. Клянусь. И пусть передо мной был сам Медведь, я хотел что-то предпринять, даже если это стоило бы мне головы. То же самое с Бобом. Я чувствовал, как он напрягся рядом со мной, готовясь к прыжку. Это была бы атака камикадзе.

Но оказаться разорванными в клочья и вышвырнутыми за дверь нам было не суждено.

Кий Уилларда просвистел в воздухе, и его тонкий конец ударил Медведю по загривку. Раздался треск, похожий на ружейный выстрел, и кий разлетелся на куски.

Медведь повернул голову к Уилларду и улыбнулся. Причем улыбка вышла какой-то очень мягкой.

– О черт, – тихо произнес Уиллард, лицо у него погрустнело и побледнело.

– Значит, вляпался,