- Нет альтернативы?

Уголки рта доктора Семприс поднялись в холодной улыбке.

- Давайте будем честны друг с другом, мистер Кеттеринг. Вы сейчас живы только по случайности. Думаю, вы это понимаете. Это случайность, которую очень легко можно было бы исправить, если бы сущность сочла это целесообразным. Мы предлагаем вам возможность быть полезным для нас, и в обмен на это мы будем полезны вам.

Как я уже говорил, приемная семья - это как игра в русскую рулетку. Иногда боек щелкает, и все в порядке, а иногда пуля попадает прямо в мозг.

В последнее время я получил достаточно пуль.

Я навещаю Мэдди каждый день. Иногда мы просто разговариваем, а иногда вместе играем с ее куклами. Иногда мы идем в комнату отдыха и смотрим телевизор или играем в видеоигры.

Эта штука ни разу не заговорила. Я знаю, что она там есть, и сначала это меня очень беспокоило. Но чем дольше я не слышал ее голоса, тем легче было не думать о ней, когда я находился с Мэдди.

Она действительно милая, добродушная девочка. Она не говорит о твари, не рассказывает, куда уходит, когда та вылезает. Она не жалуется.

Это прекрасное место для жизни, и Мари была права - весь дом оборудован для людей с ограниченными возможностями. На гидромассажной ванне даже поставили поручни, которые позволяют мне опускаться и вылезать из нее.

Каждые несколько недель приезжают люди, которых Мари называет "стоматологами", и проводят с Мэдди несколько часов в ее спальне. К счастью, они обычно приходят, когда я в школе, поэтому мне не приходится их видеть. Они все еще находились здесь, когда Мари подвезла меня из школы домой пару недель назад. Обычно я стараюсь их избегать, но в этот раз я застал доктора Семприс в прихожей на первом этаже.

- Все в порядке, Райан? - спросила она.

- Да. Все хорошо.

- Ты счастлив?

- Да, я счастлив.

- Ты не улыбаешься.

- Извините, но несмотря на то, что я счастлив, я больше не улыбаюсь очень часто.

- У тебя нет проблем с сущностью?

Сущность. Несколько секунд я не понимал, о чем она говорит. Я никогда не думал о твари как о сущности. И, наверное, я просто больше не задумываюсь об этом, и все.

- Нет, - ответил я, - нет.

Она улыбнулась и сказала:

- Это хорошо. Я рада.

Я достал из заднего кармана пару сложенных вместе листов бумаги и передал их доктору Семприс.

- Что это? - спросила она.

- Это список всех фильмов, которые я хочу на DVD. Только широкоформатные, не полнокадровые.

Она развернула листки и пробежала глазами по столбцам с названиями. Когда она посмотрела на меня, ее правая бровь высоко поднялась над глазом.

- Я не думаю, что это будет проблемой, Райан.

- Хорошо, - сказал я. - Спасибо. - Я повернулся и направился наверх в свою комнату.

Мой литературный агент, Лиз Розенштейн, прочитала мои рассказы и сказала, что я хорошо пишу. Она подталкивает меня к тому, чтобы я написал роман о персонаже из одного из моих рассказов. Лиз собирается прислать писателя, который будет работать со мной, пока я не освоюсь в написании романов. Она думает, что сможет сделать меня известным как своего рода юного гения.

Мари и Хэнк остаются прежними. За исключением одного - Мари больше не ходит в церковь.

Перевод: Gore Seth

"Кошатник"

Посвящается Доктору Эвану К. Ризору, коллеге-кошатнику

Было 9:18 теплого летнего утра понедельника. Когда это случилось, Расти Майерс стоял у своего книжного шкафа в гостиной, все еще одетый только в халат и тапочки.

Он наверстывал Диккенса - вчера вечером закончил читать "Посмертные записки Пиквикского клуба" и пытался решить, что читать дальше. Расти обнаружил, что одной из роскошей выхода на пенсию была возможность читать все книги, на которые раньше никогда не было времени или которые не хотелось читать. Он приходил домой из банка с таким количеством цифр, плавающих в голове, что там просто не оставалось места для букв, и обычно заканчивал тем, что сидел перед телевизором с пивом или газировкой, разговаривая со Стеллой или детьми. Его пенсия началась почти два года назад, и Расти уже успел познакомиться с творчеством Уильяма Фолкнера, Джейн Остин и Жюля Верна.

Саманта, одна из семи его кошек, терлась о голые икры и мурлыкала. Белоснежная, с длинной шерстью и роскошным хвостом, который она обвила вокруг его правой ноги.

- Привет, Сэмми, - сказал Расти.

Когда он потянулся за книгой в мягкой обложке "Жизнь и приключения Николаса Никльби", весь дом резко накренился вправо. Расти замахал руками и развернулся, покачиваясь в гротескном танце, пока дом снова не выровнялся. Саманта бросилась прочь от него и исчезла в коридоре. Прежде чем он успел оправиться от волны головокружения, дом снова накренился, а пол подкрался сзади и ударил его по затылку.

* * *

Расти понятия не имел, сколько времени пролежал на полу. Его зрение было затуманено, но он увидел кошек, выстроившихся в ряд слева от него. Локо, эксцентричный осветленный калико[1], сидел у него на груди и облизывал нос, в то время как остальные просто сидели и смотрели на него или медленно расхаживали рядом. Они не привыкли видеть его лежащим на полу, и это их беспокоило. Локо спрыгнул с него с коротким мяуканьем, когда Долли, маленькая черно-белая кошка, подошла и обнюхала его лицо.

Расти сел и поднялся на ноги.

Он понял, что все еще лежит на полу, уставившись в потолок, и только думал о том, чтобы сесть и встать. Он попробовал еще раз, но это была всего лишь еще одна мысль -  мысленный акт. Он не знал, сколько времени ему понадобилось, чтобы понять, что он не может двигаться. Его мысли приходили медленно. Он вспомнил, как курил травку со Стеллой... в шестьдесят восьмом? Тогда они были еще так молоды. После пары затяжек косяка, подаренного им другом, все также замедлилось.

Я парализован, - подумал Расти. - Инсульт? У меня произошел инсульт?

Одна из кошек мяукнула.

* * *

В доме было темно. Солнце уже село.

Настольная лампа рядом с креслом по-прежнему горела - этим утром Расти читал газету. Ему нужен был свет, даже днем, когда солнце заливало дом. Его чашка кофе, давно остывшая, все еще стояла на столике.

Несколько кошек мяукали, снова и снова.

Из телевизора доносилась музыка.