Рядом кто-то стоял. У самого лица мальчика были большущие черные башмаки и темно-синие штанины.

— Эй, куда это мы так бежим? — раздалось насмешливое сверху.

Джаспер задрал голову и уставился на констебля Шнаппера.

— Не стоит тебе бегать по дому, парень, — широко улыбнувшись, сказал полицейский. — Так и насмерть ушибиться недолго.

— Верно-верно, мистер Шнаппер, — прозвучало от дверей, и Джаспер повернулся.

В темнеющем дверном проеме стояла всклокоченная и, вне всякого сомнения, безумная учительница музыки. Она улыбалась. Точно так же, как и констебль.

— Неужели ты так и не выпьешь чая на дорожку?

Джаспер не ответил. Вскочив, он бросился к лестнице и помчался вниз, перепрыгивая через ступени.

— Ох уж эта молодежь! Вечно они куда-то торопятся, — донесся до него голос констебля Шнаппера.

А затем раздался жуткий хриплый смех этих двоих, сливающийся в один… В один злобный и голодный рык.

Доктор Доу вошел в прихожую и закрыл за собой дверь. Хмуро оценил отсутствие башмаков Джаспера на обувной полке: почему он до сих пор не вернулся? Урок затянулся? Или этот непослушный мальчишка, вместо того чтобы отправиться домой, как ему было велено, снова во что-то встрял?

Из гостиной появилась миссис Трикк. Экономка уже намеревалась разразиться заготовленной возмущенной тирадой, но, увидев доктора, не смогла вымолвить ни слова.

Натаниэль Френсис Доу выглядел так, словно провалился в открытый люк и пару дней блуждал по канализации. Костюм порван и покрыт зеленой слизью. Цилиндр — доктор держал его в руке — смят, антитуманный зонтик сломан. Волосы растрепаны, лицо в потеках грязи и запекшейся крови.

— Что… Что произошло? — потрясенно спросила миссис Трикк.

— Произошло то, миссис Трикк, что на полицию в этом проклятом городе полагаться не стоит. Я убедился в данном удручающем факте в очередной раз.

— Вас ограбили? Или… это с вами сделали полицейские?

Доктор покачал головой и направился к лестнице.

— Как только придет Джаспер, сразу же сообщите мне, — сказал он.

— Кофе с корицей? — спросила догадливая экономка. — Самый крепкий?

— И еще крепче.

Экономка кивнула и поспешила к варителю.

Поднявшись на второй этаж, доктор Доу вошел в свою комнату и дрожащими пальцами повернул вентиль газового рожка. Он просто зажег свет, но при этом будто бы прикрутил горелку полыхающей в душе ярости.

Доктор сделал глубокий вдох, заставив себя успокоиться окончательно, и, подойдя к вмонтированному в стену гардеробу, настежь открыл обе дверцы.

Внутри был идеальный порядок. На верхней полке, словно солдаты ночных войск, выстроились черные как смоль цилиндры. Всю левую часть шкафа занимал деревянный манекен, туго обтянутый белой тканью. Справа на вешалках висели семь черных костюмов-троек из ателье «Нуар», что на Набережных. Любому непосвященному эти костюмы могли показаться совершенно идентичными, но доктор прекрасно видел разницу и недоумевал, как ее в принципе можно не замечать. К тому же рядом с каждой вешалкой стоял номерок, соответствующий костюму.

— Думаю, № 4 подходит лучше всего, — задумчиво проговорил он. — Да, № 4 — то, что нужно джентльмену в смятенных чувствах.

Указанный костюм был самым строгим и формальным из всех, что имелись у доктора. Жилетка представляла собой еще и тонкий, но прочный корсет, который сжимал своего обладателя в тесном футляре и уж точно не позволил бы ему вдруг рассыпаться недостойными эмоциями. Немного боли в ребрах, чтобы избежать излишней экспрессии? Идеально.

Доктор закрыл дверцы и выставил ручку управления шкафом напротив цифры «4». Гардероб ожил. Заворчали скрытые внутри механизмы, зазвенели цепи, гулко ухнули роторы.

Ровно через полторы минуты шкаф затих, и доктор снова открыл его. С вешалки костюм исчез, переместившись на до того обнаженный манекен. Если бы не лицо со стертыми натянутой тканью чертами, можно было бы принять его за очень почтенного джентльмена.

Доктор задумчиво уставился на манекен. Выглядел в костюме тот превосходно, и все же от него веяло излишней скованностью и еще… фатализмом. Жертвой обстоятельств Натаниэль Френсис Доу быть больше не желал.

— Или все же № 5? — пробормотал он. — Полагаю, в подобных обстоятельствах немного злости не повредит.

Закрыв шкаф, Натаниэль Доу провел с ним те же манипуляции, но с другой цифрой на ручке управления. Манекен переоделся.

Доктор оценил его вид. Этот вариант был намного лучше. Не настолько безумный и преисполненный гневом, как № 7, но и не настолько безразличный, как № 2. Это был костюм человека, с которым лучше не шутить, который просто не может быть жертвой.

Доктор удовлетворенно кивнул, закрыл гардероб и выставил ручку на № 0. Костюм вернулся на вешалку.

Вытащив ее, Натаниэль Доу скрылся за расставленной в углу ширмой.

Комната наполнилась ворчанием и сожалениями об испорченном № 3, а затем скрипнул кран, раздался шум воды, загудел моющий аппарат. Из-за ширмы выбралось несколько перламутровых мыльных пузырей.

Вскоре все стихло, а затем оттуда вышел и сам доктор, — как и всегда, идеальный и симметричный в воротничках рубашки. Костюм сидел безукоризненно, волосы были расчесаны и напомажены влажной помадкой «Брюноттин», на коже не осталось ни следа столкновения с мерзким растением (если не считать обработанного пореза над правой бровью). Натаниэль Доу еще не выпил ни одной чашки своего любимого кофе с корицей, но уже пах им благодаря парфюму «Синнаман».

В руках доктор держал грязный и порванный костюм № 3, похожий на сущую трагедию. Открыв гардероб, он выдвинул боковой ящик и погрузил в него костюм, который ящик с прожорливым чавканьем проглотил и будто бы сразу же переварил. На деле через трубу, начинающуюся на дне ящика, костюм отправился прямиком вниз — к стиральному аппарату миссис Трикк.

Вновь став самим собой, доктор спустился в прихожую, приготовил бумагу, взял ручку, но так и замер у приемника пневмопочты. Он не представлял, кому написать. Не в полицию же, в самом деле!

Решив пока что повременить с корреспонденцией, доктор отправился в гостиную, где его уже ждала исходящая паром чашка кофе. Сев в кресло, он отпил и поморщился: миссис Трикк постаралась на славу — от одного только глотка уже кажется, что умираешь. Доктор с удовольствием сделал второй.

А потом все хорошее и доброе ушло из него, будто провалившись в трубу, подобно костюму № 3.

— Треклятые констебли. Треклятый Кручинс.

Доктор вернулся мыслями на полтора часа назад, когда он пришел в себя на скамейке на улице Даунинг.

Его все еще тошнило, голова была тяжелой, но, по крайней мере, он уже понимал, что происходит. Также он прекрасно помнил, что случилось в саду ГНОПМ.