– Да? Бескорыстного профессионала?! Отлично! Будем искать! Да, я понимаю, что иначе проект придется закрыть! – в раздраженном тоне человека отчетливо звучал сарказм.

Юрий Степанович стал украдкой подглядывать за соседом. А тот выглядел весьма необычно. Роста он был гигантского – это было понятно несмотря на то, что он сидел. Два метра? Выше? Голый, яйцевидный череп прикрывала круглая темная шапочка с веселой красной кисточкой. Да и все одеяние незнакомца тоже было удивительным: черная просторная рубашка из матовой тонкой ткани, такие же черные широкие штаны. Определить точно возраст доктор не решился. От сорока до шестидесяти? Черты лица, правильные и жесткие, энергично реагировали на каждую эмоцию хозяина, меняя мимику с бешеной скоростью. Черные глаза с едва уловимым восточным флером яростно сверкали, руки с тонкими длинными пальцами изящно порхали в воздухе в такт коротким фразам. Телефон, прижатый массивной головой к плечу, рисковал быть раздавленным в любую минуту. Но тут незнакомец с легким криком выхватил из-под уха трубку и с отвращением швырнул ее на столик.

– Простите! – он взволнованно обратился к Юрию Степановичу. – Я бываю эмоционален, но сегодня эмоции рвут меня на части! Та еще ситуация, скажу я вам! Все будто с ума посходили! Да что уж там – мир сошел с ума! Простите, что порчу вам пятничный вечер!

– Да, мир сходит с ума, – вежливо отозвался Юрий Степанович, – и катится куда-то по наклонной. Полностью согласен с вами, – он пытался понять, что за легкий акцент слышится в речи незнакомца.

– Как удивительно в точку! – встрепенулся собеседник. – Именно по наклонной, скажу я вам! И именно катится! И хорошо бы это остановить, – уныло закончил он. Его крупные мясистые губы сложились печальной «уточкой», лоб нахмурился, кожа на скулах натянулась.

Так опечалился, словно действительно должен срочно заняться улучшением мира, усмехнулся про себя Юрий Степанович, а вслух сказал:

– Да как же это возможно? – он отпил из тонкостенной чашки глоток кофе. – В глобальном смысле нам с вами повлиять на это невозможно.

– Возможно, друг мой, конечно, возможно! И именно в глобальном, уверяю вас! – горячо заверил его собеседник, и Юрий Степанович с подозрением покосился на него.

– Вот вы, к примеру, кто? – прищурился мужчина.

Юрий Степанович растерялся. В его планы не входили пятничные дискуссии с незнакомцами, а уж тем более знакомства с ними.

– Я ветеринар, – пробормотал он.

Ответ его произвел ошеломляющее воздействие на собеседника. Тот сначала резко побагровел, затем также внезапно побледнел, потом схватился за горло обеими руками и принялся хрипеть. Точно сумасшедший, подумал Юрий Степанович и с тревогой посмотрел по сторонам. Но в кафе никого, кроме них и бармена Евгения, не было. А Евгений стоял за барной стойкой и перетирал бокалы, не обращая на посетителей внимания. Тут собеседник выкинул очередной фортель – он упал на колени, подполз к Юрию Степановичу, схватил его за руки и затрясся всем телом.

– Какое чудо! Вот это да! Просто не может быть! Удивительная тяга мира к выживанию, раз вы сегодня оказались здесь! Это настоящее чудо, скажу я вам!

– Да что происходит? – рассердился Юрий Степанович. – Что вы себе позволяете?

– Простите ради всего святого! – взмолился незнакомец. – Простите, что напугал вас! И не сердитесь, прошу вас! Порази меня небесная кара! Да обрушатся все молнии вселенной на мою старую голову! Сегодня ветеринар для меня – вопрос жизни и смерти! Эх, да что уж там… Это вопрос жизни и смерти для всего мира, скажу я вам!

– Господи, какая экзальтация! – пробормотал про себя Юрий Степанович. – Неужели нельзя просто сказать, что нужны мои услуги. И без этого вот ползания на коленях! – он с досадой посмотрел на собеседника.

– Меня Муссай зовут, – вдруг склонил лысую голову мужчина. Он отполз обратно и уселся на прежнее место. Юрий Степанович внезапно увидел его туфли, и они изумили его более всего. Во-первых, они были огромные – размера, наверно, сорок восьмого, во-вторых, сделаны из красной кожи с черными вышитыми рисунками, которые напомнили доктору иероглифы. В -третьих, для ноябрьской погоды туфли без пяток явно не подходили. Китаец, предположил Юрий Степанович, хотя нет, не похож.

– А вас как величать? – вкрадчиво спросил Муссай.

– Юрий Степанович, – вздрогнул доктор. Он так погрузился в размышления, что забыл представиться.

– Прекрасно, просто прекрасно, скажу я вам! – воскликнул Муссай и широко улыбнулся. – Юрий Степанович, драгоценный вы мой, мне очень, очень нужна ваша помощь! К тому же, после вы поймете, что и вам это на руку! Тем более, что и для вас наклон плоскости уже очевиден!

– Какой плоскости? – опешил доктор.

– Земной, Юрий Степанович, земной! Вы же сами сказали давеча, что мир катится по наклонной! Вот! Вот истина, скажу я вам! И наклон нужно срочно ликвидировать! Иначе миру конец! Этому миру, – уточнил Муссай. Его черные глаза встревоженно блестели, но взгляд был вполне разумным.

Юрий Степанович заерзал в кресле.

– А что вы от меня, собственно, хотите? Я всего лишь врач, да и то не для людей, – хмыкнул он.

– Людей, уф! Так мы не людей лечить будем! – торжественно возвестил Муссай. – Мы будем лечить слона!

– Слона? – поразился Юрий Степанович. Так этот чудак из цирка! Вот почему такое шоу тут закатил! И вот почему так выглядит необычно, догадался он.

– Слона, – подтвердил Муссай. – И я не из цирка.

– Вы мысли мои читаете? – с подозрением прищурился доктор.

– У вас на лице все написано, – усмехнулся собеседник. – Так что? Пойдете со мной?

– Я слонов никогда не лечил, – пробормотал Юрий Степанович, – но раз это так срочно…

– Катастрофически срочно! – нетерпеливо проговорил Муссай, подхватил доктора под руку и прямо из кресла унесся с ним в никуда.

⁕ ⁕ ⁕

Юрий Степанович очнулся в полутьме на твердой ровной поверхности. Рядом по-турецки сидел Муссай и посасывал леденец на палочке. Заметив, что доктор открыл глаза, он радостно помахал ему леденцовым «петушком» с уже отгрызенной головой.

– Сначала переходы очень тяжело даются. Может тошнить и болеть голова, но это пройдет, – деловито сообщил Муссай.

– Переходы куда? – слабо пробормотал доктор, пытаясь сесть.

Мгновенно закружилась голова, а желудок погнал волну кофе по пищеводу вверх. Юрию Степановичу пришлось снова лечь и судорожно сглотнуть. Меня похитили, вяло шевельнулась мыслишка в голове, только зачем? Толку-то от меня. Я старый, у меня ничего и никого нет. На органы меня не пустишь: все давно изношенное. Зачем я понадобился?

– Куда? – Муссай задумчиво облизал «петушка». – Ну вы же доктор. Представьте, что Вселенная – огромный организм, состоящий из клеток. Есть клетки, а есть межклеточное пространство. Вот мы сейчас в таком пространстве и находимся. А преодоление клеточной стенки вызвало у вас слабость, головокружение и тошноту. Очень хорошо леденец помогает, – и он вытащил из кармана еще один «петушок».

– Это называется гипогликемия, – обиженно проворчал Юрий Степанович. – Давайте ваш леденец.

Он с ходу разгрыз «петушка» и тут же ощутил, что дурнота уходит.

– Гипогликемия, значит… Надо запомнить, – Муссай дожевал свой леденец и положил палочку от него в карман. – Пойдемте! Работы у нас с вами полно.

Юрию Степановичу показалось, что они сделали всего пару шагов перед тем, как на них обрушился столп божественно голубого света. Он зажмурился, услышал шум падающей воды, ощутил запах соли и брызги волн. Океан, подумал доктор. Но, открыв глаза, он понял, что это не океан. Зрелище, представшее перед ним, было ошеломительно грандиозным. В широком круге воды лежала огромная древняя черепаха. Ее возраст не вызывал сомнений – тысячи и тысячи лет. Панцирь покрывал тело куском мощной скалы, поверхность которой рассекли на миллионы трещин вода и воздух, крупную голову усеивали кривые ороговевшие шипы, глаза подернулись толстой белесой пленкой, когти на лапах закручивались внутрь