– Валентина, вы сегодня необычайно молчаливы, – Юрий Степанович искоса посмотрел на медсестру.
Валентина опустила голову и вдруг расплакалась.
– Вася от меня ушел, – она повернулась спиной к Юрию Степановичу, и он увидел, как вздрагивают ее плечи.
– Как ушел? – растерялся Юрий Степанович. – Все же было хорошо? У вас же мальчики подрастают! Как он сыновей бросил?
– Да вот так! Говорит, что надоело все, устал постоянно вкалывать на вахте. Пожить ему, видишь ли, хочется для себя! – Валентина вытерла слезы салфеткой.
– Ерунда какая-то! – Юрий Степанович снял очки и нервно протер стекла. – У вас прекрасная семья! Он с ума сошел?
– Может он сошел с ума, а может мир сошел с ума, – грустно улыбнулась Валентина. – В газетах-то пишут, что мужики вообще жен убивают, если те им мешают. Мой, слава богу, до этого не дошел, – она собрала мусорные пакеты и вышла из кабинета.
Юрий Степанович все еще под впечатлением от новостей медленно переоделся и направился к выходу.
В этой клинике он проработал ветеринаром последние тридцать лет с самого ее открытия. Его знал почти весь город. Со многими хозяевами своих пациентов он сдружился за это время, деля с ними радость обретения новых питомцев и горечь ухода старых в мир иной. Он лечил кошек, собак, крыс, попугаев, кроликов, морских свинок, свиней, коз, обезьян, хамелеонов и даже варанов. Удивительно, какую только живность не заводили люди в квартире. И всем им требовался хороший надежный ветеринар. Контакты Юрия Степановича передавали из рук в руки, и он привык к ночным звонкам, когда дрожащий от страха голос умолял приехать прямо сейчас и обещал отдать все на свете, лишь бы помогли, спасли и сохранили! И в любое время дня и ночи Юрий Степанович приезжал и помогал, спасал, сохранял. И мир был правильным и справедливым: добро всегда возвращалось добром. Но в последние годы ему стало казаться, что в мире произошла какая-то неуловимая перемена. Словно в стакане с чистой водой на поверхности внезапно обнаруживается еле заметная флюоресцирующая пленка. Ее и не видно вовсе, если не приглядываться. Но она есть. И вода в стакане совсем уже не той чистоты…
Юрий Степанович подошел к стойке регистратуры и уже собирался пройти мимо, как услышал крик. Кричал высокий мужчина, стоявший прямо у окошка. За стойкой сидела молоденькая администратор с бледным испуганным лицом.
– Я трижды вам звонил, чтобы выяснить, где анализы моей собаки! Мне пришлось тащиться через весь город, чтобы забрать их у вас! Вы что, в прошлом веке живете? Почему мне их на почту не отправили?
Администратор сбивчиво объясняла, что анализы были отправлены и, возможно, возникла какая-то путаница с адресом почты, предлагала еще раз проверить данные, но чем больше она говорила, тем яростнее кричал на неё мужчина. В конце концов, он схватил вазу с цветами со стойки и швырнул ее в стену. Ваза с гулким звоном разлетелась на множество толстых кривых осколков, а администратор вскрикнула и сжалась, пытаясь спрятаться за столом. Мужчина еще что-то прошипел, резко развернулся и выскочил на улицу. Все это произошло так быстро, что Юрий Степанович слова не успел сказать.
– Что случилось? – выскочила на шум уборщица тетя Шура. – Ох, да что же это такое? – поразилась она, увидев темное пятно на стене и осколки разбитой вазы. В растекшейся луже лежали мёртвые переломанные хризантемы, весь день радующие глаз белоснежными махровыми бутонами. Администратор тихо заплакала, закрыв лицо ладошками.
– Знаете, Юленька, если нет клиентов по записи в ближайшие полчаса, надо закрыть клинику на технический перерыв и пойти выпить чаю. Уверен, это поможет вам прийти в себя, – Юрий Степанович встал напротив регистратуры. Он молча просунул в окошко огромную шоколадку, которую утром ему подарила клиентка, – и сладкого поешьте, это поднимет уровень эндорфинов.
Администратор с благодарностью посмотрела на доктора и вытерла слезы.
– Я отправляла ему анализы, честное слово! Еще проверила несколько раз, потому что он сразу показался мне скандальным!
– Я вам верю. Идите и выпейте чаю, – мягко улыбнулся ей Юрий Степанович.
На улице он глубоко вдохнул тяжелый влажный воздух. Стоял конец ноября – самый нелюбимый месяц для Юрия Степановича.
– О, Степаныч, стрельни на опохмел, а? – раздался сбоку шамкающий голос.
Юрий Степанович обернулся и увидел привычную картину – местный алкоголик и бомж Гера сидел на лавочке с пакетом собранных по помойкам припасов. Увидев, что на него смотрят, Гера растянул губы в приветливой улыбке, демонстрирую единственный во рту зуб.
– Опять здоровье губишь? – Юрий Степанович протянул Гере купюру в сто рублей и добавил. – Тебя ж дворником пристроили! Ты зачем ушел? Там и место в общежитии выделили, и деньги бы на жизнь были. Эх, Герман! Погубит тебя водка!
– Не, Степаныч, не могу я в неволе! Мне свобода нужна! Хочу туда, хочу сюда. А какая свобода у дворника? Не, это не мое. А пью я для здоровья и сугрева. Вон оно как холодно стало, как же на улице без спиртного? Никак нельзя! – убежденно отозвался Гера, ловко скручивая сторублевку в пальцах. – Спасибо за денежку! Пойду-ка я за шкаликом, – он с кряхтеньем поднялся со скамейки и, прихрамывая, поплелся в сторону магазина. Юрий Степанович вздохнул и покачал головой.
Выйдя со двора на улицу, он поразился резкому холодному ветру, яростно ударившему его в обнаженную шею и лицо тысячами мелких ледяных иголок. Юрий Степанович зябко поежился и поплотнее запахнул воротник. Но через триста метров сдался: холод оказался проворнее и сильнее, забравшись снизу под полы пальто, в ботинки и сквозь тонкие перчатки. Доктор огляделся – напротив теплым оранжевым светом приветливо мерцали окна небольшого кафе. Юрий Степанович вошел внутрь и окунулся в теплый терпкий аромат кофе. Странно, он не помнил этого кафе. Разве оно здесь было? Хотя, о чем он? Сейчас кафе открываются и закрываются каждый день – разве уследишь? Он с удовольствием осматривал внутреннее убранство. Кафе показалось ему удивительно красивым, и он снова удивился, что не замечал его раньше. Стены покрывала плотная золоченная штукатурка, по которой разноцветным фонтаном струились фантастические цветы, странные птицы и огромные бабочки, и как только Юрий Степанович менял угол зрения, все эти существа словно оживали и сплетались в новый диковинный рисунок. Поодаль стояли маленькие круглые столики со смешно растопыренными плетенными ножками и удобные глубокие кресла с заманчивыми подушками. И окончательно сразил Юрия Степановича настоящий камин с живым огнем. Пламя призывно махало огненными языками, требуя немедленно подойти и согреться.
– Вы проходите! – раздался сбоку приветливый голос.
Доктор обернулся и увидел приятного молодого парня в белой рубашке с маленьким значком на груди, на котором было написано «Евгений».
– Спасибо! – обрадовался Юрий Степанович. – Я только кофе выпить. Замерз, понимаете ли. Жуткий холод сегодня.
– Конечно! Проходите к камину! Там теплее всего! А я вам кофе принесу. Дайте угадать – капучино? – парень подмигнул.
– Вообще-то, американо. Я вечером только его употребляю, – почему-то смутился Юрий Степанович и неуклюжими пальцами принялся торопливо расстегивать пальто. Чашечка кофе у камина в холодный ноябрьский вечер – что еще может быть в жизни лучше, неторопливо размышлял Юрий Степанович, отпивая горячий кофе крохотными глотками.
– Абсолютно согласен! Согласен, говорю! – энергично произнес голос рядом, и Юрий Степанович вздрогнул от неожиданности. В соседнем кресле непонятным образом оказался человек, и момент его появления остался для Юрия Степановича полной загадкой. То, что чудесно возникший сосед читает мысли, пришлось отвергнуть сразу: незнакомец разговаривал по телефону.
– Опять же согласен, нам нужен профессионал! Да где же я вам его возьму, а? Где же взять его, спрашиваю? Бескорыстного? Откуда? Так я вам скажу! Это же замкнутый круг: чем больше наклон, тем меньше бескорыстия! – незнакомец выглядел рассерженным,
