Прежде, чем ещё трое оказавшихся поблизости бунтовщиков успели пронзить воздух на его месте своим неуклюжим оружием, Мицуи двумя шагами назад выскользнул из зоны поражения, глядя, как всё ещё падают наземь сражённые им противники.

На губах его мелькнула жёсткая полуулыбка — через рукоять оружия в его тело вливалась сокрушающая врагов мощь, а в голове, даруя бесподобную чистоту восприятия, сплелись восходящий по позвоночнику поток тонких энергий и пронзающий макушку нисходящий луч ясности ума. «Небесное озарение»! Он так давно не тренировался, что едва не позабыл это волшебное чувство…

Первый из сражённых мечом, с пронзённым сердцем, замер на полу неподвижно, двое же последующих всё ещё бились в предсмертных конвульсиях, отвлекая внимание шокированных врагов. Мицуи, замерев в стойке «син-но камаэ», встретился глазами с очередным противником, и тот, не выдержав взгляда поверх направленного в его сторону острия, запаниковал. Огромное неуклюжее самодельное мачете выпало из его дрожащей руки на пол, тягуче зазвенев, а сам бунтовщик обратился в бегство. Что ж, хоть один из них усвоил урок, и остался при этом жив…

Прочие невольно обернулись на звон. Ошибка ваша, ребята! Опасно упускать врага из виду! Ещё один «цуки», но на этот раз без продолжения — пронзив печень врага остриём, Мицуи отшагнул назад, ещё назад и в сторону, меняя диспозицию.

Нападать на него никто не решался. Мицуи стоял среди разобщённого кольца бунтовщиков, не глядя ни на кого из противников, рассеяв взгляд поверх поля боя, позволив просветлённому уму самому выбирать себе очередные цели. Он чувствовал, как далеко позади него сгущается неминуемая угроза, но поделать с нею ничего не мог. Понимая, что уходят его последние секунды, он мог лишь унести с собой ещё пару негодяев.

Обманный бросок вправо — даже не пытаясь защищаться, враги бросились прочь. А теперь, резко изменив вектор движения — очень дальний «цуки» вперёд, в сторону очередного мародёра с мачете в руках. Тот отшатнулся назад, но поздно — уже на самом излёте выпада калёное остриё всё же достало его. Если бы в руках Мицуи была катана — враг оказался бы нанизан на меч, как жук на булавку, но вакиздаси лишь чуть погрузился в тело соперника, впрочем, достаточно, чтобы мгновенно лишить того жизни.

Мицуи уже перегруппировался для очередного броска, как вдруг острая боль обожгла бок. Вот она, неизбежная угроза — позади него, вдали по коридору, очередной мерзавец подобрал пистолет и выдал в его сторону целую очередь, поранив заодно одного из своих сообщников.

Но прервать начатое им движение могла только смерть. Мицуи устремился на выбранную им жертву, разгоняясь, вкладывая тающие силы в то, чтобы достичь неумолимости несущегося кабана, даже после смерти сносящего своего убийцу. Враг заметался, растерявшись, на миг позабыв даже, что в руке его огромная заточка, лишь в последний момент успев выставить своё оружие перед собой.

Мгновением позже противники сшиблись, пронзая друг друга. Заточка вошла под рёбра господина Мицуи, но это уже не имело никакого значения — его клинок пронзил врага насквозь, стукнувшись цубой о вражьи рёбра. Акио успел ещё увидеть, как очередная пуля вышибла искры из стены совсем рядом, а затем следующая пуля прошла навылет через его позвоночник, вышла из груди и, прежде, чем стукнуться о стену, преодолела и ещё одно тело.

Мицуи повалился, погребая под собой труп поверженного им негодяя, не выпуская меч из намертво сжавшихся пальцев. Жизнь стремительно покидала его тело. Что ж, он погиб, как подобает настоящему воину — в бою, с мечом в руках, исполненный гордости, уничтожив множество врагов…

Вот и всё… Жизнь — лишь краткий сон во сне…

…Он уже не видел, как опасливо возвращались в холл перед приёмной разбежавшиеся было бунтовщики. Один из них, чуть повернув его тело, завалившееся на пронзённого им противника, привлечённый блеском намертво зажатого им меча, попытался завладеть оружием. Не решаясь прикоснуться к мертвым пальцам, неосмотрительный дельта схватил меч за клинок и заверещал, порезавшись о бритвенно-острое лезвие. Все остальные, охваченные паническим ужасом, решив, что мертвый враг нанес неожиданный удар, бросились врассыпную.

Даже после смерти господин Мицуи смог одержать очередную победу…

Глава 28. Генетическая спецификация

…Спотыкаясь, Берта брела в составе колонны дельт, то и дело бросающих на неё быстрые любопытные взгляды. Спотыкалась она от того, что руки её были перетянуты за спиной кабельной стяжкой, а она, оказывается, настолько привыкла при ходьбе помахивать руками, что сейчас, лишённая этой возможности, ощущала себя невероятно неуклюжей. Вдобавок в голове засела навязчивая мысль, что если она споткнётся, то неизбежно разобьёт себе нос об пол. Особенно страшно споткнуться на лестнице… Воображение то и дело рисовало перед ней картинку, как она падает на лестнице и бьётся зубами о ребро ступеньки.

Возможно, это было и к лучшему — пока она переживала за свои зубы, в её сознании не выстраивалась связь между взглядами дельт и тем, что она видела в комнате отдыха центрального поста…

Надо сказать, что стяжка причиняла ей боль исключительно тем, что елозила по одному и тому же месту, грозя её коже, но отнюдь не кровообращению. Когда она сама вязала сектанта, то перетянула провода куда как сильнее. Всё-таки, Спуки слабее её… Или добрее? А вдруг то, что с ней только что произошло — своеобразное возмездие от судьбы за то, что она так зло обошлась с тем странным человеком, к которому отчего-то сам господин Вагнер относится с необъяснимым уважением, хотя и пытается это скрыть?

Впрочем, конечно же, ответ прост — её, действительно, вязала та Спуки, которая добрее. Та, что в шарфике и тоннельных ботинках. У неё и глаза добрые, как у котят в детских