Атмосфера показательно царила непринужденная: никто напоказ не горевал, наоборот, все шутили и веселились. По правую руку от Великого мастера сидела его внучка Айна Рен, сразу за нею — юный Глава Школы Ручья Лейт Дарет, после — дядя Айны, мастер Глейс Олер. Присутствие Айны рядом с мастером не соответствовало протоколу, но было прихотью старого мастера: он хотел видеть рядом именно любимую внучку, а не Главу Школы, которому замучился последние годы подтирать сопли, и не собственного сына. И Айна единственная казалась грустной, хотя и она старалась время от времени через силу улыбаться.

По левую руку от мастера Олера сидел Орис, на правах хозяина — и он, кстати, тоже особо веселым не выглядел, но и особо грустным тоже. Морда кирпичом, как всегда.

Мы же с Гертом занимали места за одним из нижних столов, вместе с другими гостями. И для меня самым волнительным впечатлением вечера стали вовсе не похвалы в адрес Великого мастера Олера и не сбор сплетен, а встреча с главой школы Тростника.

К моему большому облегчению, он, хотя и приехал на Турнир, никакой «кандидатки в невесты» с собой не привез, вопреки слухам. Так что накануне вечером я от общения с ним был избавлен, даже от самого протокольного. Однако сейчас он подошел ко мне, сопровождаемый старшим сыном Фейтлом — парнем лет двадцати пяти, его я помнил по приему у графа Флитлина.

— Отец, — сказал наследник Тростника, — позволь представить тебе юного Лиса Коннаха. Юный господин Коннах — это мой отец, глава Школы Тростника Колис Бергин.

Выглядел отец убитого мною парня ничем не примечательно: мощный плечевой пояс, как и положено лучнику, но в остальном сложение скорее среднее, спокойное лицо, очень похожее на лицо покойного Лариса — Фейтл походил на отца меньше.

— Не могу сказать, что рад знакомству, юноша, — сказал мне этот человек. — Однако я надеюсь, что вы не держите зла на моего несчастного сына.

— Ни в коей мере, — сказал я, чуть склонив голову. — Уверен, что Ларис стал жертвой подстрекателей и дурной компании. Иначе сын такой славной семьи никогда не стал бы принимать пилюли бессмертия прямо во время схватки, которую он сам обозначил поединком чести. Мне очень жаль, что так получилось! Я был намного слабее его, поэтому мне пришлось бить насмерть.

Фейтл Бергин скривился, как будто съел горький лимон, однако его отец сохранил спокойное выражение лица.

— Бойко говорите, юноша, — сказал он. — Ради Ориса надеюсь, что вы и дальше будете драться не менее бодро.

Что это — завуалированная угроза или наоборот, намек: «Хорошо, разойдемся миром»? Готов ли он простить мне гибель собственного сына, даже если тот сам кругом виноват? Редко какой отец способен в такой ситуации переступить через гнев и боль потери.

Не уверен, что я бы сам смог. Правда, мне хочется думать, что мои мальчики ни в каких обстоятельствах не повели бы себя настолько идиотски… но это я выдаю желаемое за действительное и отлично это знаю. Мы всегда плохо понимаем наших близких, особенно детей! А совершить фатальную глупость способен вообще кто угодно.

Однако Колис Бергин больше ничего мне не сказал, они со старшим сыном отошли. Рядом со мной тут же возник Фиен.

— Лис! Что они хотели?

— По-моему, просто познакомиться… — пробормотал я. — Дядя Фиен, скажи, они правда не хотят с нами враждовать? Или наоборот, ищут ссоры?

— Как будто бы правда не хотят… — пробормотал Фиен. — Но — не уверен. Как видишь, пока все выглядит классическим разменом: восемь лет назад один из них убил Элиса, девять месяцев назад ты убил Лариса Бергина… И обе смерти были при таких обстоятельствах, что кровную месть объявлять вроде бы не о чем! Я не знаю, будут ли они готовы остановиться сейчас. Фейтл Бергин имеет репутацию очень разумного человека с холодной головой, несмотря на возраст, а вот его отец довольно вспыльчив…

Интересно, а по физиогномике мне показалось наоборот. Ну да посмотрим.

Фиен, между тем, продолжал:

— Возможно, этим летом мы столкнемся в еще одном найме. А может, и нет. Сейчас Орис со старшим Бергином ведут переговоры насчет совместного большого найма в Тверне…

— На Школу Цапли? — прозорливо уточнил я.

— Именно. Весной у них работали Вепри, летом пока непонятно, кто будет. Глава Боней зачем-то хочет стрелков расставить по крышам, чтобы охранять проходы для своих лекарей… Странная идея

— Почему? — удивился я.

— Потому что крыши в большинстве городов — издавна прерогатива некоторых городских же боевых Школ. Не знаю, как она планирует с ними договариваться, но идти с ними на конфликт просто так Тростники не будут. Как и мы, кстати.

А больше ничего интересного лично для меня тем вечером не случилось.

* * *

Вечер затянулся, лечь пришлось позже, поэтому с утра я поднялся далеко не таким бодрым, как обычно, больше всего жалея об отсутствии в этом мире кофе. Правда, чай имелся — слава Вседержителю, не то тяжесть моих дней здесь была бы неизмеримо выше! Но после пяти часов сна, когда здоровый детский организм требует минимум вдвое больше, чай — это несколько не то, чем сердце успокоится. Пусть даже объективно он и вкуснее.

В это туманное, теплое, как парное молоко, утро я отдал бы непомерную цену даже за пакетик мерзкого «три в одном», что уже даже на кассе в супермаркетах попадается редко, и обычно можно купить разве только на вокзалах или у проводника в поезде!

Разминка, проведенная сегодня досрочно и на скорую руку (двадцать минут вместо обычных сорока), позволила немного взбодриться, поэтому бой между младшим мастером Олером и Вейхисом Альяром, Главой школы Мухоловки, я наблюдал с большим интересом.

По идее, за Олером-младшим сегодня должен быть неслабый буст в плане боевого духа: как-никак, он последний раз дерется перед глазами собственного отца, чтобы того порадовать. Однако и главе Школы проиграть обычному мастеру — западло. Так что следовало ожидать поединка воль!

Что ж, поединок вышел действительно насыщенный и напряженный. Вейхис Альяр изо всех сил старался показать, что его иглы прекрасно действуют против человека с меньшим количеством энергии, чем у Ориса Коннаха — и доказал! Правда, чтобы реально замедлить Олера, ему пришлось утыкать его иглами, как подушку для булавок, а тот еще вдобавок не просто вытаскивал их, но и умудрялся метать обратно в оппонента — пресловутое умение Школы Ручья заряжать внутренней энергией любой предмет!

Однако в итоге все же потоки внутренней энергии