Так что новая Печать у меня нанесена и вживается в организм, а я её активно нагружаю дополнительными тренировками по бегу и гимнастике.

И знаете, что скажу — я кайфую от сильного и тренированного молодого тела! Как же мне не хватало этого ощущения! Предложи мне кто сейчас вернуть мою мощь мага и то тело, которое у меня было в последние годы моей жизни в прошлом мире — ей-богу откажусь! Недаром я с каждой утренней пробежки возвращаюсь с такой улыбкой, что на меня многие косятся, как на ненормального. Ещё бы — добровольно пробежать за час десять вёрст каждый день и возвращаться на заставу с благостной, счастливой рожей — это для них из разряда непонятного. А я последнее время ещё и усложнил тренировки. Теперь, когда бегу вдоль реки, то запускаю на ходу Огнешары, заметив любую цель, плывущую в воде: бревно, куст или пук травы. Пусть не сразу, но с каждым днём всё лучше и точней выходит.

Рассказал, просто чтобы похвастаться. Так-то я единственный маг на заставе, который умеет на бегу кастовать Огнешар.

* * *

— Вашбродь, вас ротмистр вызывает! — крикнул вестовой через открытую форточку в нашей мастерской.

Вот же люди, не дадут на обучении Гришки сосредоточиться и изготовление заготовок на артефакты для Саратова закончить.

— Что там, Лукьянов? — подошёл я к окну, чтобы понять, стоит мне идти переодеваться или можно так, в рабочем идти.

— Шаман приехал, — чуть сбавив громкость, сообщил вестовой, — И это… их высокоблагородие шепнуть успели, чтобы вы пожёстче себя показали.

— Шаман тот, что раньше к нам приезжал?

— Он самый.

— Скажи, через пять минут буду, — отправился я переодеваться.

Чтут степняки официоз, а я подыграю. В парадку вкуюсь, ту, что с орденом. И сапоги на выход у меня стоят в шкафу, до блеска начищенные. Тоже сгодятся. Револьвер, чтобы из-под кителя был виден, и кольца на пальцы надеть. На каждую руку.

Всё. Готов. Как есть — красаве́ц!

— Ваше Высокоблагородие, поручик Энгельгардт по вашему приказанию прибыл! — впечатал я уверенный шаг в пол зала.

— Тут наши знакомые, — выделил ротмистр голосом, заменив этим словом: «уважаемые гости», — Хотели бы узнать ваше мнение о делах в Степи. Стало ли у нас безопасно? Стоит ли им возвращаться обратно?

— А зачем они нам нужны? Они нас трижды подставили, нарушив все договорённости. Считаю, что мы без таких плохих соседей запросто обойдёмся, — браво, но холодно, высказался я в ответ, процедив часть ответа сквозь зубы.

— Тем не менее, наши знакомые хотели бы узнать, что с Куполом происходит? — словно нехотя, произнёс Удалов, начав перебирать бумаги у себя на столе.

— Чтобы ещё один его родственник, — кивнул я на шамана, — Сделал нам очередную пакость? Он ещё за прошлый раз не ответил. Если вас интересует моё мнение, как и мнение офицеров заставы, то надо поганой метлой гнать таких союзников, которые слова не держат, и чем дальше погоним, тем лучше, — спокойно, без перебора и лишних эмоций, изложил я свою точку зрения.

Ну, как свою. Скорей, нужную.

— Я вас услышал, поручик. Можете вернуться к себе, — кивнул мне Удалов, подбивая бумаги в аккуратную стопку.

Ушёл я красиво, как в училище обучали. С образцовым разворотом и едва слышимым щелчком каблуков.

Свою маленькую роль в спектакле — добрый и злой офицер, я сыграл, и вроде бы неплохо.

Шаман и двое его сопровождающих изрядно сдулись, увидев, насколько их возвращению русские офицеры не рады. Вот и славно! Тем крепче станет переговорная позиция у нашего начальника погранзаставы.

А то что-то обнаглел Нижний Жуз последнее время. Как поняли, что русские их не гнобят и не пинают, а более того, пытаются помогать, так у них вдруг короны повырастали и важность такая попёрла, что куда бежать.

Ну, ничего страшного. Подставились соседи — степняки знатно. И очень скоро многим за это вместо короны ушат с холодной водой на голову наденут. Говорят, помогает. Возвращает в реальность.

Так что мы с ротмистром ещё очень добрый спектакль разыграли.

* * *

Насколько сложно угадать ассортимент?

Вот этим вопросом я и задался, когда мы с учеником принялись готовить запас тех артефактов, которые я рассчитываю успеть продать в Саратове.

На себя я взял самые сложные изделия — те же артефакты Омоложения.

Работа сложная и трудоёмкая. Пять штук за пять дней. И это очень хороший результат! Каюсь, две заготовки запорол, что обидно, одну под самый конец. А вот нечего было гнаться за валом, если выполняешь тонкую и сложную работу. Чуть сорвалась рука, и всё насмарку.

А тут ещё Гришка со своими замечаниями:

— Вашбродь, а если мы здесь канал углубим, а у этой руны чуть наклон поменяем и кончик скруглим, то сдаётся мне, лучше получится, — иногда не по разу в день слышал я его замечания.

В восьми случаях из десяти — в цель. В остальных двух — непонятно и требует проверки.

Пока ученик у меня занят изготовлением простейших артефактов.

Те, что сложней, он блистательно запорол уже на первой — второй минуте работы с пантографом.

Хотя, казалось бы, что сложного — перед тобой схема лежит, где всё понятно расписано. Обводи готовые символы рун из «библиотеки» и соединяй их, как указано. Но нет же. У парня, стоит ему увидеть что-то сложное, мозги не туда уходят. Он перестаёт быть обычным продвинутым ремесленником, включая дар исследователя. В итоге бракованная заготовка улетает в корзину с браком.

Тут только один путь — продвигать его от простого к сложному, чтобы не отвлекался.

Понял я это не сразу, зато, когда понял — сработало.

— Смотри, Гриша, вот здесь и здесь мы добавляем две новые цепочки рун. Одна из них взаимодействует с магией Жизни… — терпеливо объяснял я ему каждый следующий шаг, и это давало результат.

Как показала практика, объяснения по ходу работ мой ученик воспринимал на порядок лучше, чем голую теорию. Вот и объясняю, на ходу уточняя, отчего и как тут у нас линии связей образовались, и почему они именно такие. Понимает и ошибок не делает. Почти не делает.

— Барин, а можно у нас Настёна на кухне спать будет? За прокорм не переживайте, не объест и я, если