— Ладно, бог с вами. Ну теперь то всё ясно… А то моя Алевтина начала меня стращать, мол проверь точно ли они с Рязани? Что за штуки у них с собой такие? Почему так одеты? Пошли, а то Алевтина там, поди, ужин готовит, а мы сидим как дураки.

Они дошли до местного гастронома, по дороге обменялись парой дежурных фраз о погоде и дорогах, потом купили буханку белого “кирпичика”, три бутылки “Жигулёвского” и кусок варёной колбасы. Продавщица, тётка лет сорока пяти с накрашенными губами, подозрительно посмотрела на Глеба с Валерой, но Аркадий сказал, что это “свои, с юга приехали”, и та сразу смягчилась.

Возвращались, уже немного расслабленные, но каждый держал в голове свою роль. Глеб — как бы весельчак и балагур, Валера — сдержанный, рассудительный. Аркадий всё равно ещё поглядывал на них искоса, будто не мог решить, доверять или нет.

К вечеру в доме запахло картошкой с луком, тушёной капустой и чем-то мясным. На столе уже стояли тарелки, стопки, хлеб, миска с домашними солёными огурцами, маринованными грибами. Маленькая Люда играла на полу, Алевтина поправляла скатерть.

— Ну что, мужики, по чуть-чуть? — предложил Аркадий, ставя бутылку на середину стола.

— По чуть-чуть можно, — согласился Валера, — чтобы спалось крепче.

— Подождите, сейчас соседи в гости зайти обещали, мы с ними дружим семьями.— Заявила Алевтина направляясь к входной двери в какую тихонько постучали.

На пороге стояла молодая пара, мужчина и девушка возрастом примерно, как Алевтина с Аркадием, у их ног нетерпеливо переминалась с ноги на ногу девчушка лет 7, какая с интересом смотрела на новых людей.

— Нина, бери Люду и идите в комнату играться,— скомандовала Алевтина подталкивая девочку. Та зайдя в комнату поздоровались чуть смущённо со всеми и взяв Люду за руку с весёлым визгом убежали в соседнюю комнату.

Соседи тем временем присели тоже за стол, им налили стопки и они чокнулись за знакомство. Сначала ели молча, только ложки звенели да радио тихо играло в углу — передавали “Маяк”. Потом разговор как-то сам собой пошёл.

Они представились, как Лариса и Геннадий Шестопаловы, рассказали, что приехали сюда по распределению после института, их совхоз определил жить в этом доме, вскоре у них родилась дочка, какую назвали Ниной.

Валера во все глаза глядел на них едва сдерживая восклицания от того, что видит сейчас ещё живых родителей своей будущей жены Нины. Глеб качнул головой, когда тоже догадался, кто перед ними и взглядом дал понять, что нельзя ничего им рассказывать о их будущем.

Тем временем спустя время после выпитого спиртного, все немного разомлели и разговоры сами потекли обо всём, и ни о чём. Аркадий например вспоминал службу в стройбате, рассказывал, как их гоняли на холоде под Свердловском, как потом работал на кирпичном заводе. Глеб поддерживал беседу, осторожно расспрашивая про жизнь, цены, как живут люди в посёлке, чтобы лучше понимать, как себя вести в дальнейшем. Валера же больше слушал, иногда отпускал шутки — добродушные, без задней мысли и не мог оторвать взгляд, когда в комнату вбегала Нина с Людой весело смеясь для того, чтобы выпросить у взрослых печенья или конфет, и снова убежать в комнату.

— А у вас, значит, в Краснодаре, тепло, небось? — спросила Лариса, накладывая себе в тарелку соленья.

— Да, — кивнул Глеб, — жара, пыль, всё цветёт раньше, чем у вас. Там персики, абрикосы… красота.

— Вот бы хоть раз туда, — мечтательно вздохнула она. — А у нас всё одно и то же: завод, очередь, детский сад, да огород.

Постепенно напряжение спало. Аркадий, видно, уже хорошо поддал, глаза его стали мягче. Он хлопнул Глеба по плечу:

— Знаешь, я думал сначала, что вы какие-то мутные типы. А теперь вижу — нормальные мужики. Даже обидно стало, что плохо подумал.

Глеб улыбнулся:

— Да мы и не обижаемся. Сами бы насторожились.

— Вот и славно, — сказал Аркадий, — а то живём в такое время: не доверяешь — плохо, доверишься — ещё хуже.

После ужина все вышли на крыльцо, дышать свежим воздухом. Люда набегавшись уснула на руках у матери, Нина ушла с Ларисой и Толиком домой, а мужчины сидели, докуривая последнюю сигарету. Лёгкий вечерний ветер колыхал занавеску на окне, где ещё горел тусклый свет.

Аркадий зевнул и сказал:

— Ладно, пойду я спать, завтра рано вставать. А вы как — на поезде завтра?

— Да, утром, в отделение, а как получим документы так сразу и в Краснодар, как и договаривались.— Ответил Глеб.

— Ну, если что, я вас до станции провожу.

— Не стоит Аркаш, мы сами потихоньку. Вы с Алевтиной и так для нас много сделали, так что теперь мы уже сами.

Он пожал им руки, добродушно, по-домашнему, но в его взгляде Глеб всё-таки уловил что-то — не то остаток подозрения, не то тревогу, которую тот не решился озвучить.

Когда в доме всё стихло, Глеб долго лежал на кровати, глядя в потолок. Валера уже посапывал рядом. За стеной тихо шелестела вода в трубах, а где-то вдали глухо гудел тепловоз.

И в этой тишине вдруг ясно почувствовалось — мир вокруг будто чуть сдвинулся, стал плотнее, ощутимее, чем когда-либо прежде.

Утро выдалось тихим, туманным. Низкое солнце только пробивалось сквозь редкие облака, окрашивая всё вокруг в блекло-жёлтый оттенок. Воздух был прохладен, с запахом мокрой земли и свежевыстиранного белья, что колыхалось на верёвке за домом.

Глеб первым поднялся — в комнате стояла та самая сонная тишина, какая бывает только в деревенских домах, когда часы на стене тикают чуть громче, чем нужно. Валера лежал, отвернувшись к стене, не спеша открывать глаза, будто не хотел просыпаться в этом чужом времени, где всё казалось не их.

— Вставай, — тихо сказал Глеб, — пора собираться.

Валера нехотя повернулся, приподнялся на локте, потер глаза.

— Уже?

— Ага. Скажем, что идём в отделение, а там — сразу на вокзал. Чем раньше уедем — тем лучше.

Они