— Доброе утро. Текущая сводка по Карибскому бассейну:

— Угрожающей активности со стороны флота НАТО не выявлено.

— Стабильный радиофон, два подозрительных канала на частотах, характерных для ДВ-диапазона.

— В районе Ямайки — выход американской ударной группы в море, с демонстративным включением активных РЛС.

— На подлёте к Кубе зафиксирован неопознанный атмосферный объект — классифицирован как метеозонд, угрозы не представляет.

— Уровень боевой готовности: пассивный режим наблюдения.

— Запуск зондов «Слух-3» и «Сетка-5» осуществлён по маршрутам разведки южнее Гаити.

— Следующее обновление — через 4 часа или по команде. Конец связи.

— Уф... — Инна стояла с чашкой кофе, прислонившись к косяку. — Я смотрю, ты не надолго куда-то отлетел?

Я кивнул.

— Ага… Не поверишь, в космос… — хмыкнул в ответ.

Я снова налил себе кофе, открыл окно. За окном шумели деревья, где-то кричала птица, и воздух был густой, как сироп. День только начинался, но уже чувствовалось, что будет он… насыщенным.

* * *

Было всего полдевятого, солнце стояло низко, но уже слепило, как сварка. Мы вышли из дома одновременно, Инна в легком брючном костюме, с аккуратно собранными волосами, я — в рубашке с короткими рукавами, немного небрежно заправленной в шорты. Инна шла к служебной «Волге» с блокнотом и термосом под мышкой. Я, поправляя воротник рубашки, придержал для неё дверцу.

— Не волнуешься? — спросил, будто в шутку, хотя сам знал ответ.

— Только чуть-чуть. Как перед сдачей экзамена, но билеты знаешь. — Улыбнулась и добавила тихо: — А ещё — знаю, что мой муж зря отсвечивать не будет. И ничего плохого с ним не случиться.

— Ты точно справишься одна? — спросил я, помогая ей закрыть дверцу измайловской служебной «Волги».

— Слушай, я всё-таки фельдшер, а не школьница на практике. Приду, поработаю — пара уколов, градусники, животы пощупаю… Ну, максимум — бинт наложу. — Так что пожелай мне успеха, compañero.

Мы распрощались на углу между служебным гаражом и зданием центра, и я сел за руль «Победы», которую мне приказом генерала выдали вчера. Машина была старенькая, но ухоженная. Бежала мягко, подвеска работала лучше, чем у некоторых других более новых машин в пункте. Я вырулил за территорию и покатил по направлению к университету.

Проводил взглядом машину. Колёса медленно повернули, исчезли за углом. Подышал пару минут влажным воздухом — в нём уже чувствовалась дневная жара.

* * *

Утро шло ровно, как линия горизонта. Впереди — первый полноценный день в универе, вводные лекции, знакомство с сокурсниками и преподавателями.

Сел в свою служебную машину с кубинскими номерами. Внутри машины пахло солнцем, пылью и неожиданно — мятными конфетами из бардачка. Включил вентилятор, открыл окно. Сверился с записью в блокноте нейроинтерфейса, которую вечером оставил Измайлов: адрес, имя, примета. Всего три строки, но написаны так, что запоминались сразу: «Августин. Ремонт часов. Дом с зелёной ставней. Утром с 9 до 10.»

Через полчаса въехал в старую часть Гаваны. Там улицы уже не блестели новыми плитами, дома не были крашены уже давно, но всё дышало чем-то живым. Уличные торговцы кричали названия фруктов, старики сидели у дверей, курили и слушали приёмники. Пахло кукурузой, кофе и выветрившимся битумом асфальта.

Дом с зелёной ставней нашёлся быстро — рядом с лавкой, где продавали колеса для велосипеда, и вывеской «Relojes — reparación»(«Часы-ремонт»). Внутри — полумрак, витрины с часами и прохлада.

За стойкой сидел сухой мужчина лет шестидесяти, в белой майке и с лупой на глазу. Услышал шаги, поднял голову:

— Buenos días.(Доброе утро.) Часы? Или не часы?

— Не часы, — ответил он.

— Передал Измайлов. Августин?

Он кивнул и встал, сдвинув лупу на лоб.

— Идите за мной.

Мы прошли в маленькую комнату за витриной. Там стоял письменный стол, старая швейная машинка и закрытая деревянная коробка, с латунным замком.

— Сколько?

— Семь.

— Сотки?

Кивнул, и достал свёрнутый конверт и положил на стол. Августин аккуратно открыл его, достал одну купюру, поднял к свету. Подержал, прищурился.

— Свежая. Очень. — Он перевернул банкноту, посмотрел серию. — Ого. Восемьдесят первый. Серия А. Где такие дают?

— Там уже нет уважаемый, — ответил нейтрально. — Хочу разменять. Желательно по одному.

Августин покрутил одну из полученных от меня купюр в пальцах, прислушиваясь, как хрустит бумага. Потом медленно развернулся к углу комнаты, где под защитным колпаком стоял предмет, в первую секунду кажущийся нелепым в этом пыльном помещении — микроскоп. Но не простой, а настоящий немецкий «Цейс», с матовым корпусом и выгравированной надписью на латунной табличке.

Он снял колпак, аккуратно протёр линзы белой замшей, зажал одну из сотен в держатель и присел, словно хирург перед началом тонкой операции. Левый глаз прикрыл, правый прищурил, зафиксировался. Молча, без спешки, медленно повернул барабан, настраивая резкость.

— Волокна на месте… лента реагирует… — пробормотал себе под нос. — Микропечать читается… Отлично. Без химии. Бюро бы одобрило.

— Простите, — осторожно спросил, стоя в полуметре, — какое бюро?

Августин не отрывался от микроскопа, но бровь приподнялась.

— Секретное, — сказал после короткой паузы. — В Штатах. Такое проверяет банкноты на фальш и вмешательство. У них там всё научно, с таблицами, допусками. А у нас — на глаз, по памяти, по чутью. Но пока ещё ни разу не ошибся.

Он отложил первую купюру и взял вторую.

— Если бы не работал с ними лет десять — не стал бы менять ни у кого. А так… — он чуть улыбнулся. — Глаза помнят больше, чем пальцы. Особенно если линзы хорошие.

Фраза показалась мне чуть театральной. Не грубой, не фальшивой, но с каким-то неуловимым оттенком. Как будто за этими словами стояло больше, чем просто опыт и линзы. Почти незаметно активировал ментальную команду.

— «Друг», сделай анализ.

Ответ прозвучал мгновенно, нейтрально:

— Эмоциональный фон — спокоен. Напряжения нет. Пульс стабилен. Тембр голоса совпадает с паттерном искренности. Вероятность обмана — менее трёх процентов.

— Возможные скрытые связи?

— Высока вероятность прошлой принадлежности к структурам службы безопасности Кубы. Возможно, контакт с западными экспертами в период до 1976 года. Текущие связи — не выявлены.

Августин между тем продолжал работу, не догадываясь, что за его спиной в тени невидимо разворачивается многослойный анализ. Следующая купюра была уже в держателе. Он наклонился, вглядываясь в микропечать, и в полголоса пробормотал:

— Новые серии всё же другие. Как