И всё же…

Я сжал руль.

Решение должно быть принято. Иначе следующая её выходка может стать для меня последней.

Глава 4

Я захлопнул дверь в комнату Варвары, повернув ключ с таким скрежетом, словно запирал не сестру, а дикую гиену, готовую в любой момент вцепиться мне в глотку.

Металл в замке жалобно звякнул, и я на секунду задержал ладонь на деревянной поверхности двери, словно проверяя, выдержит ли она, если Варя решит биться в бешенстве.

— Не открывать дверь, — бросил я Потапу, который стоял в коридоре, переминаясь с ноги на ногу. — Буду кормить сам. Никого к ней не подпускать.

— Но как же… что я скажу Ирине Владимировне? — старик растерянно моргнул. Он явно представлял, какой разнос устроит моя мама за такое обращение с дочерью.

— Скажешь, что я приказал. И всё.

Мой голос прозвучал тише обычного. Потап кивнул и поспешно ретировался, словно хотел поскорее уйти, пока его не затянуло в водоворот семейных проблем.

На следующее утро я проснулся раньше обычного, возможно, сказывалось адреналиновое похмелье после вчерашней бойни.

Тело ныло, но мозг работал с пугающей чёткостью, как будто кто-то вычистил его наждаком, оставив только холодный расчёт и острые углы мыслей.

Спать больше не хотелось. Даже если бы и хотелось, совесть не позволила бы.

Дела. Их было море.

Алхимическое производство требовало контроля, железная дорога — финансирования, нужно было подробно изучить отчёты из «Яковлевки», донесения от Марсова и Лунева, да и других организационных дел хватало.

Мир не остановился только потому, что моя младшая сестра праздновала день рождения, а старшая решила устранить брата. Жизнь не замерла ради семейной драмы.

Я велел Машке приготовить завтрак для Варвары, а потом накрывать на стол.

Дверь скрипнула, когда я вошёл в комнату сестры.

Варвара сидела на кровати, бледная как призрак, с синяками под глазами, словно не спала уже не первую ночь. Увидев меня, она скривилась в гримасе, в которой смешались ненависть, отвращение и… страх?

Взгляд девушки был острым, но не злым. Скорее, растерянным.

— Голодна? — спросил я ровным голосом, ставя поднос на прикроватную тумбочку.

Ответом был резкий взмах руки — она смахнула еду на пол. Тарелка с кашей грохнулась на ковёр, хлеб покатился под комод, чай разлился тёмной лужей.

— Я не буду есть из твоих рук, убийца! — голос девушки дрожал, но в глазах горел почти безумный огонь.

Я медленно наклонился, поднял уцелевший кусок хлеба и аккуратно поставил опрокинутую посуду обратно на поднос. Мои пальцы не дрогнули.

Не в первый раз она пыталась меня спровоцировать. Не в первый раз она теряла контроль.

— Тогда поешь в обед, — сказал я, поворачиваясь к двери и забирая поднос.

И вышел, снова повернув ключ и оставив сестру в заточении.

Пусть подумает. Или просто успокоится.

В столовой стояла гробовая тишина.

Мама сидела, сжимая чашку с остывшим чаем так, словно хотела раздавить фарфор в пыль.

Тася, обычно болтливая, уткнулась в свою тарелку, но пальцы сжимали вилку с такой силой, что костяшки побелели. Она… боялась?

Это меня озадачило. Неужели теперь она видела во мне не брата, а того самого монстра, каким меня рисовала старшая сестра?

— Кирилл, я не понимаю… за что ты так с ней? — наконец не выдержала мама, её голос дрогнул.

Я отодвинул кашу, которую даже не успел попробовать.

— За то, что она натворила, не то что запереть, её… — я не договорил.

Мать резко вдохнула, как будто я её ударил.

Тася вздрогнула, но так и не подняла глаз.

Они не знали всего. И, может быть, это и к лучшему.

И в этот момент в столовую вбежал Потап, бледный как мел.

— Барин… приехали полицейские. По поводу вчерашнего… инцидента.

Мать вскочила, опрокинув стул.

— Какого инцидента⁈ Что случилось⁈

Я спокойно отложил салфетку и встал.

— Ничего страшного. Продолжайте завтракать. Разберусь сам.

Но по тому, как Тася наконец подняла на меня глаза, большие, испуганные, я понял, что она уже откуда-то всё знает.

На крыльце меня ждали.

Двое полицейских в поношенных мундирах и дознаватель в строгом сюртуке, который явно считал себя важной шишкой. Но больше внимания привлекало не их присутствие, а то, как они стояли: плечи напряжены, взгляды скользят по сторонам.

Потому что вокруг — мои люди.

Пять охранников из последнего пополнения, бывшие вояки Снежного, стояли так, чтобы в любой момент перекрыть все пути к отступлению. Кобуры расстёгнуты, пальцы лежат на спусковых скобах.

Они не просто сопровождали, они держали гостей на прицеле, даже не доставая оружия.

Хорошие ребята. Чувствуют угрозу, даже когда её нет.

Именно такие мне и нужны. Особенно сейчас.

Один из полицейских, тот, что был постарше, с жёстким взглядом и сединой на висках, шагнул вперёд и показал мне удостоверение.

— Кирилл Павлович, мы можем поговорить наедине?

Голос вежливый, но в нём чувствуется сталь. Наверняка военный в отставке.

Я мотнул головой в сторону заводских корпусов:

— Можем проехать ко мне в офис. Тут недалеко.

Младший из прибывших нервно покосился на охрану. Его рука дёрнулась к кобуре, но он тут же опомнился.

Юнец. Ещё зелёный. Не привык к таким условиям.

— В этом нет необходимости, — поспешно сказал дознаватель, выдавливая из себя что-то похожее на улыбку. — Мы прибыли лишь из-за… формальностей, господин Пестов.

Он протянул бумагу.

Я взял документ, пробежался по нему глазами.

Ах, вот как!

Показания уже были даны Аматом Жиминым. И, судя по аккуратным формулировкам и юридическим уловкам, всё это сделано по инициативе Мити.

Значит, он уже в курсе. И, как всегда, подсуетился первым.

Таков его стиль. Быть там, где его не ждут.

Но… это даже к лучшему.

С таким количеством трупов разбирательство могло затянуться на недели.

Но теперь всё было чисто: я — аристократ, на которого напали. Свидетели — не только Амат, но и десятки слуг, которых уже наверняка успели опросить за прошедшую ночь.

А банкир Оксаков?

Он не поднимет шумиху. Это не в его духе. Он просто порвёт все нити, связывающие его с нападавшими.

Потому что ему это невыгодно.

Оксаков не станет терять лицо перед другими банкирами. Особенно после того, как я дал понять, что готов действовать.

— Всё в порядке, — я поднял глаза, пробежавшись взглядом по бумаге. — Где подписать?

Следователь нервно кашлянул.

— Позвольте один вопрос, барон… Ваша сестра, Варвара Пестова. Она принимала участие