Какой-то фильм был, вроде бы, где позвоночник кто-то кому-то выдёргивал. Или игра? Не помню уже.

Но шуяо получили такой разъёб, что уже никогда не оправятся от такого, если кто-то из них вообще выжил, конечно.

Главное — дед Шуй и остальные мои селюки выжили. Это самое важное — ради них ведь старался. Так бы мне эти шуяо в хуй не упёрлись. Они мне, конечно, буквально, по хуй, но, тем не менее, не упёрлись. Я бы мог…

… но не стал.

Да…

*2833 день новой жизни, Храм Песни Священного Ветра*

Сижу в столовке и жую перловую кашу. Вот уж не думал, что когда-нибудь доведётся снова отведать шрапнель — и вкус точно такой же.

Передо мной сидит грустный Маркус, ковыряющийся в своей тарелке палочками.

— А что это? — спросила вдруг сидящая рядом с нашим негритёнком Дора.

Но ей никто не ответил.

Сара хмурым взглядом уткнулась в тарелку и молчит с утра пораньше.

Никто не хочет ничего рассказывать. Видимо, у каждого было своё испытание — с мастера Фэна бы сталось подобрать какую-нибудь индивидуальную хуевёртку для каждого…

— Вы чего? — спросила Дора.

— Дорочка, дорогая… — попросил я.

— Ладно, — кивнула та.

Самые хуёвые отходняки от перегрузки меридианов Ци, как оказалось, наступают не сразу. Душевная боль от того, что ты опалил свою душу, наступает постепенно — с наращиванием страданий.

— А ты, Маркус? — тихо спросила Дора.

— Тебе что, совсем похуй, что Вигго больше нет⁈ — резко развернулся к ней Маркус.

Да, Вигго…

Эх…

— Блядь… — прошептал я.

— Ребята, но так же нельзя! — сказала колумбийка. — Да, он умер, но что теперь — всем вешаться?

Мне повеситься уже не выйдет — буду висеть в петле, как долбоёб, пока не надоест. Мышцы шеи настолько развились, что меня крайне тяжело задушить и моего собственного веса для этого точно уже недостаточно.

— Дай ему принять… — попросила Сара. — Нам просто нужно время, Дора…

— А ты чего? — обратилась ко мне та. — Тоже дохуя страдалец скорбящий?

— Я выжег, к хуям, меридианы Ци, дорогуша, блядь… — ответил я. — Мне так хуёво, что хочется сдохнуть. Поэтому конкретного ответа, до окончания реабилитации, я дать не могу.

— Нам его хоронить сегодня, — сказала Дора. — Наставник Люй сказал, что тело уже доставили.

— Мы?.. — спросил я.

— А кто ещё? — грустно усмехнулась колумбийка.

— Да, больше некому, — согласился я с тяжёлым вздохом.

Впервые в своей новой жизни заставляю себя есть. Дело не в перловке, я её даже в армии любил, несмотря на то, что эта шаболда скрипела на зубах, а просто, состояние, как у Е34 студента первого курса, только что накрутившего «пятаки» (1) на парковке у гипермаркета, а теперь у неё жёсткие отходняки.

Никакого, блядь, облегчения от того, что я прошёл испытание. Остальным оно счастья тоже не принесло, а Вигго вообще погиб…

Примечания:

1 — «Крутить пятаки» — это фигура, когда машина закручивается на месте и делает круговые заносы. Чёрные круги горелой резины, встречаемые на парковках или детских площадках — это следы долбоёба или долбоёбов, крутивших пресловутые «пятаки».

Глава двадцать первая

Упокоенный костер внезапного рассвета траурный мячик дешевого мира сопящее горло комьев воспоминаний

*2833 день новой жизни, Храм Песни Священного Ветра*

— … и подожжём, чтобы прогреть землю, — закончил я инструктаж.

— О-о-о, умно… — покивала Дора.

— Уже имею опыт, — вздохнул я. — За работу, леди и жентльмен! Я за дровами. Маркус, родной, ты со мной.

— Ага, бро, — кивнул тот.

Дора и Сара остались с телом Вигго, а мы с нашим негритёнком пошли в долину, где стоит множество мёртвых деревьев.

— Дерьмо, — изрёк Маркус. — Мне так хреново, братан…

— Да, жаль Вигго, — сказал я. — Несмотря на некоторые недостатки, он был нашим бро.

— У тебя что за испытание было? — поинтересовался Маркус.

— Ну, я думал, что надо было захуярить охуевшего дракона, тяньлуна, — ответил я. — Но оказалось, что там шуяо пришли — пришлось перебить их всех.

— Шуяо? — переспросил негритёнок. — Сколько их было?

Вообще, негритёнком его называть уже некорректно — он ростом на полголовы выше меня, а я, до испытания, замерялся у мерного столба — метр девяносто три. Значит, наш «негритёнок» ростом около двух метров с лихуем.

— Примерно полк, — пожал плечами я.

— А это сколько? — не понял меня Маркус.

— Ну, смотри… — начал я считать. — В роте у них было по 150 голов. В батальоне четыре роты — это 600 голов. Было их примерно четыре батальона, а это значит — 2400 голов.

Назывались их подразделения, наверное, как-то иначе, а соединение типа батальона и вовсе отсутствовало, но мне так удобнее было их считать.

— И ты их всех? — нахмурил брови Маркус.

— Да, — ответил я.

Пока жевал перловку в столовой, воспоминания о битве в деревне Шанхэцун восстановились полностью. Я никогда ещё не испытывал такую неистовую ярость. Возможно, гоблины не заслужили такого…

— Ты айс колд килла, бро, — улыбнулся Маркус.

— А у тебя что за испытание? — поинтересовался я.

— Не так круто, как у тебя, — вздохнул Маркус. — Ледяной тролль спустился с гор и терроризировал деревню. Я устроил ему засаду, когда он пришёл за последними тремя жителями — воткнул ему топор в затылок и он сдох.

— Здоровый был? — уточнил я.

— Метров пять, — кивнул американец.

— Силён, — улыбнулся я. — Уважаемо.

— Уж всяко легче, чем полк гоблинов, — покачал головой Маркус. — Что-то они как-то жёстко с тобой — сначала дракон, а потом шуяо…

— Главное, что вывез всё это, — вздохнул я. — А вот Вигго…

— Да, Вигго… — погрустнел Маркус.

В долине мы свалили четыре сухих ствола и потащили их обратно. Теперь такое совсем нетрудно.

— Короче, — заговорил я, когда мы дотащили древесину до будущей могилы Вигго. — Надо наломать их, уложить нормально и подпалить. Я огонь вызвать не могу, у меня износ