— В чём секрет? — спросил я.

— Чего именно? — уточнил дед Шуй.

— Мясо шуяо стало можно есть, — сказал я. — Что изменилось?

— А-а-а, это, — заулыбался старик. — Мы просто начали отбивать мясо и долго-долго варить. Так получается лучше.

— Это да, — кивнул я и вернулся к трапезе.

Гоблины, скоты такие, совсем затихли. Сидят угрюмые в своём осадном лагере, строят осадные орудия и ждут чего-то.

«Ничего, полупокеры, я вам устрою…»

*2828-й день новой жизни, деревня Шанхэцун, Поднебесная*

— Началось, — выдохнул я. — Всем сидеть здесь, ну, как обычно. Дверь незнакомым не открывать. Пароль тот же. И, если я умру, то считайте меня коммунистом!

— Кем? — недоуменно переспросил дед Шуй.

— Ой, уж вы-то не знаете! — ехидно заулыбался я. — Мао Цзэдун, Дэн Сяопин, Три ущелья, площадь Тяньаньмэнь, фабрика мира, все эти бесчисленные, блядь, китайские тачки — не мне вам рассказывать!

— Я… — начал старик. — Я ничего не понимаю…

— Да забудь, — махнул я рукой. — Главное — сидите тихо! Я со всем разберусь. А если не разберусь, то лучше вешайтесь — после всего, что мы сделали с их соратниками, вам пощады точно не будет! Ха-ха-ха!

Ополченцы заперли за мной дверь, а я взял прислонённую булаву из шлема и лезвий мечей.

Невольно напрашивается ассоциация с «Игрой престолов». Там был трон из мечей или типа того — с Женькой смотрели, когда это было модно. Но седьмой и восьмой сезоны, конечно, ой-ой-ой…

— Виталик всегда выплачивает свои кредиты… — пробурчал я себе под нос и пошёл к вратам.

Шуяо действовали организованно — они уже под вратами, которые я накануне починил и обил новыми кирасами. Я это делал без подтекста, ну, сугубо с утилитарными целями, но гоблины восприняли это, как смачный плевок в лицо — начали стрелять в меня из арбалетов и вундерваффе.

А теперь они вновь выносят врата, чтобы отправить на смерть ещё одну роту латников.

— Хм, что-то новенькое… — увидел я, как по лестницам забираются гоблины-арбалетчики.

Лестниц дохрена, штук двадцать только с этой стороны. Но я слышу, что они атакуют со всех сторон — их слышно также с юга и севера.

Ох, какой замес сейчас будет…

Перехватываю шлемовую булаву и иду к единственным вратам деревни.

В этот момент створки разлетаются, но гоблины не оттаскивают таран, а, наоборот, проталкивают его дальше. Следующим их шагом было снять бьющее бревно с наконечником в виде стальной гоблинской морды — а-а-а, это умно…

Теперь я, даже если захочу, не смогу закрыть «заслонку». Но я ведь даже не собирался — сегодня, я это чувствую, последняя битва за деревню Шанхэцун.

В хрониках об этом не напишут. Максимум — устное предание, но и то, при условии, что мои селюки переживут этот день.

Арбалетчики стреляют в меня, но мне, как и всегда, глубоко похуй. Даже штаны не жалко — Хуилианг сшила мне аж четыре комплекта!

Болты врезаются в моё тело, но бессмысленно падают на утоптанную землю, а я иду, как терминатор Т-1000. Только взорванного грузовика с топливной цистерной не хватает на фоне…

— Эй, шпана, блядь! — выкрикнул я, замахиваясь булавой.

Гоблины, ворвавшиеся в деревню в составе подразделения, сразу же помчались ко мне, чтобы затыкать меня своими короткими копьями.

— Бэм, блядь! — одним взмахом 50-килограммовой булавы сбиваю выставленные копья.

Молниеносно поднимаю булаву и наношу вертикальный удар по гоблину, в глазах которого появилось отчётливое осознание собственной смерти. И он был пиздец как прав!

Кажется, его голова исчезла где-то внутри кирасы…

Раскидываю окружающих гоблинов в стороны взмахом булавы, попутно нанося им колотые и резаные раны. Далее добиваю лежащих, а стоящих валю — хули они мне сделают, а? Я быстрее, я злее, я сильнее, я — машина, блядь!!!

— А-а-а, сука! — ощутил я укол в спину. — Н-н-а, говна ты кусок!

Надо было сделать рукоять ещё длиннее…

Шуяо прибывало всё больше и больше.

Поднимаю с земли круглый металлический щит и использую его, как второе оружие. Бывший его владелец был тем ещё затейником — кромка щита оснащена волнообразными лезвиями, в общем ансамбле символизируя Солнце. Красиво, но не функционально нихрена — таким щитом гораздо вероятнее самому порезаться, чем врага полоснуть.

Но я — это совсем другое дело! Меня такой хуйнёй даже не поцарапать, поэтому я смело размахиваю щитом и скрежещу лезвиями щита по гоблинским латам.

Иногда приходится отвлекаться на чудеса на виражах — применяю стихию огня, чтобы подпалить кому-нибудь лицо.

Сколько гоблинов прибывало, примерно столько же убывало насовсем — я бил их ногами, щитом и булавой, показавшей охренительную эффективность. Нет, я ожидал, что она будет эффективной, но не ожидал, что настолько — гоблинов, буквально, ломает, как спички!

— Куда вам до меня, мурзилки⁈ — рявкнул я в забрало гоблину, пытающемуся пырнуть меня мечом. — Н-на, сука!

Даю ему кулаком по морде и бедолага отлетает с неестественно повёрнутой головой.

Раздаётся грустный «хрусть». Роняю обломок булавы и поднимаю с земли труп латного шуяо.

Кидаю тело в гоблинов перед собой и иду на прорыв. У меня в домике неподалёку припасён запас булав из топоров — мне надо туда.

Давлю гоблинов, убиваю их кулаками, а они упорно пытаются остановить меня. Получается у них очень не очень. Это просто жертвы, бессильные сделать хоть что-нибудь.

Арбалетчикам уже похуй, поэтому стреляют по мне даже невзирая на то, что рядом свои.

— Ебать!!! — проревел я, упиваясь новым чувством, возникшем где-то глубоко в груди. — Захуярю, а-а-а!!!

Я, неожиданно для себя, сильно ускоряюсь и прорываюсь через тонкий заслон из латных копейщиков. Врываюсь в дом с заначкой и, через три секунды, вылетаю из него с двумя булавами.

Эти штуки были для меня тяжеловаты, как и предыдущая булава, всё-таки, пятьдесят килограмм с лишним, но сейчас они ощущаются, как невесомые пушинки.

Я вижу ужас на лицах гоблинов — им страшно так, как никогда прежде.

«На моих селюков переть — так ёб твою мать!» — подумал я с клокочущей в груди ненавистью. — «А как герой — так нихуя! Так, да, нахуй⁈»

Мысли бурлили какой-то бессвязной хаотичной вереницей, а картинка перед глазами стала красной. Где-то я слышал фразу «blood vision» — похоже, это оно.

Раскручиваюсь изливающей гнев юлой и чувствую каждый контакт булавы с гоблинскими телами.

Гоблины же телятся,