— Уверен.

— В прошлый раз ты готов был пожертвовать собой. Эвкой. Мной, — спокойно заметил Иржи.

— В прошлый раз мы с тобой выбирали сами. И я нутром чуял, что без возвращения солнца Эвку точно не избавить от проклятия. А теперь… На кону две девочки, возвращённые к жизни — или город, спасённый от зимы. И как тут выбирать? — он с тоской посмотрел на друга.

— Да нечего тут выбирать, — вздохнул Иржи.

Снегопад стал гуще, но ветер пропал вовсе. Город быстро затягивало белое покрывало, и только жаровни с факелами сопротивлялись его натиску, недовольно шипя на пушистые снежинки.

Максим и Иржи вышли из ворот Святовацлавского замка и заковыляли к повозке палача, возле которой ссутулилась закутанная в плащ фигура пана Чеха. Обратный путь дался куда легче и проще: не было ни Стража, ни коварных трещин в полу, ни шепчущих голосов, ни сражающихся фантомов. Да и прошли они всего каких-то полсотни метров, если не меньше. Однако что-то подсказывало Резанову, что пожелай приятели сейчас вернуться, то не найдут ни первого зала, ни второго, и в лучшем случае окажутся в самом обыкновенном лазе, выводящем куда-нибудь на склон Бржежской скалы в стороне от замка.

Едва парни поравнялись с повозкой, как из темноты появились ещё несколько молчаливых фигур.

— Пан Резанов? Пан Шустал? — поинтересовалась одна из них.

— Мы самые.

Чиркнуло кресало, вспыхнул приготовленный факел, осветив остроухого и краснокожего стражника из новоместской кордегардии. Макс припомнил, что этого их коллегу зовут Павел Голан. В отличие от прочих своих сослуживцев, капрал Голан предпочитал шляпам итальянский берет и носил тонкую холёную бородку, а когда улыбался, невольно демонстрировал довольно длинные клыки. Впрочем, улыбался он редко.

— Где арестант?

— Погиб в подземелье, — махнул рукой на замок Иржи.

— Плохо, — нахмурился Голан. — Пан командор очень желал доставить его обратно в темницу и передать палачу.

— Мы дадим полный отчёт пану командору, — пообещал Максим.

— Он точно умер?

— Совершенно точно, точнее некуда.

— Может быть, стоит достать тело?

— Не получится, — спокойно заметил Резанов. Павел внимательно посмотрел на него, немного помолчал, потом кивнул:

— Ясно. Оцепление можно снять?

— Можно. Большое спасибо за помощь.

— Да было бы за что, — пожал плечами капрал. Фигуры стражников отступили, растворившись в хлопьях снега.

— Пан Чех, — Макс повернулся к ординарцу. — Забирайте десятку Шустала и возвращайтесь в кордегардию. А нам оставьте повозку.

— Зачем? — с подозрительностью поинтересовался Войтех.

— У нас есть ещё одно дело.

— Тогда я с вами.

— Это дело того же свойства, что и в прошлый раз, когда мы отправились вдвоём. Помните? Четвёртого июня.

Ординарец взглянул на Шустала, снова на Резанова:

— Вам точно не понадобится помощь?

— Совершенно точно. Но спасибо за предложение.

— Удачи! — махнул им рукой Чех и вслед за Голаном исчез в снегопаде.

Глава 25

День Святого Вита

Вышеград, и без того малолюдный, по ночам вымирал, а гарнизонная стража в это время вообще не пускала в крепость посторонних. Однако Максим и Иржи принадлежали к ночной вахте, к тому же обоих знали в лицо — так что после утомительных получасовых переговоров тележка палача всё-таки проехала в ворота. Впереди, ведя под уздцы лошадку, шагали двое хмурых солдат.

У старого бургграфства провожатые с рук на руки сдали незваных гостей командиру здешнего поста и удалились. Капрал — невысокий смуглый живчик — внимательно выслушал просьбу и, к удивлению приятелей, тут же согласился. Он провёл их немного назад вдоль крепостной стены, отпер низенькую калиточку и выпустил друзей на развалины бастиона.

— Только сделайте одолжение, не сверзитесь со скалы, — попросил капрал, прислоняясь к каменной арке и плотнее закутываясь в плащ.

— Постараемся, — отозвался Иржи и зашагал по площадке к внешней стене бастиона. Осторожно спустился по осыпавшейся кладки ниже и, тщательно всматриваясь себе под ноги, повёл Макса вправо.

По словам Шустала, он точно знал, где стоят камни, называемые Пастушками. Максим, напротив, признался, что хотя многократно слышал эту легенду, ни разу на фотографиях не сумел разглядеть нужные скалы. Поэтому сейчас он молча следовал за другом, в свою очередь внимательно высматривая, куда поставить ногу. Припорошенный снегом вышеградский утёс казался безмятежно-ровным и гладким, но всего в нескольких метрах левее склон заканчивался крутым обрывом. Внизу, на месте ещё несуществующей набережной, неосторожного скалолаза поджидали вмёрзшие в речной лёд обломки.

— Бани Либуше, — пояснил Иржи, указывая вперёд и влево.

Стражники обогнули стену с изломанным верхом и остановились на нешироком пространстве у подножия угловой башни. В той стороне, куда была направлена рука Шустала, виднелись знакомые Максиму по панорамам и снимкам очертания «Либушиных бань», которые на деле — по заверениям историков — были просто ещё одним внешним бастионом крепости.

— А вот наши Пастушки, — капрал махнул вправо. Там, чуть ниже башни, шёл мощный скальный выступ, похожий очертаниями на лежащего медведя.

— Это — Пастушки? — недоверчиво спросил Резанов.

— Да не та каменюка! Вон, впереди, за ней, между деревьями. Видишь?

Макс присмотрелся. За выступом торчали три перекрученных ветрами деревца, между которыми была своего рода ровная полянка — ещё меньше по размерам чем та, где стояли приятели. Почти в центре неё располагалось нечто, что можно было принять за укрытые снегом надгробия.

Максим перебрался через большой камень и подошёл к Пастушкам. Два маленьких валуна в самом деле имели отдалённое сходство с человеческими фигурами — казалось, что люди присели на склоне, да так и остались там. Можно было рассмотреть явные очертания голов, хоть и без намёка на лица, и плеч. Были даже намечены туловища, согнутые в поясе, так что верхняя часть тела