Ироды… Сказал бы я, выражая недовольство этими действиями, вот только разговаривать я был не в состоянии. Язык, впрочем, как и остальные части тела, отказывались нормально работать, и даже зрение со слухом периодически сбоили. В глазах двоилось и троилось, а в ушах то и дело звонили колокола.

Впрочем, этот весёлый перезвон не помешал слышать разговор похитителей, коих я за время перемещения моей парализованной тушки насчитал около десятка. Учитывая, что в подкатившем такси сидел один водитель, то по городу я проехался в составе, пусть и небольшого, но всё же кортежа. Что же, тебе есть чем гордиться, Максимилиан.

— Аккуратнее с ним, — произнёс один из похитителей после того, как я распластался на полу. — Лицо должно быть в нормальном состоянии. Ему ещё с главой разговаривать. Не хотелось бы, чтобы он шепелявил.

— Да тут мягко, больше половины зубов точно не потеряет, — негромко рассмеялся кто-то в ответ. — Вкалываю?

— Да, коли. А вы выкладывайте защиту. Не хотелось бы опять покрыться волдырями из-за этого урода…

О том, что мне в плечо вонзили иглу, я скорее догадался, чем почувствовал. Да и в тот момент меня куда больше интересовали пирамидки, которые на равном удалении друг от друга стал возводить расплывчатые силуэты похитителей. Что-то я сомневаюсь, что плохиши решили просто похвастаться своим умением собирать из палок и перьев произведения искусства.

Впрочем, досмотреть до конца за происходящим я не успел. Внезапно навалившаяся усталость накрыла меня неподъёмным одеялом, и я вновь отключился. Мягче, чем в первый раз, но всё так же неприятно.

Следующее «включение» оказалось куда более резким и болезненным. Раз. Зажёгся свет. Два. По телу пробежалась толпа ежей, после чего покалывания резко сменились болью. Но в этот раз я хоть ощущал собственное тело, да и зрение работало без фокусов. Так что разглядеть, где же я очутился, труда уже не составило.

Хм… Похоже на здоровый каменный мешок без окон, свет из которых заменяли четыре яркие лампочки, развешанные по углам комнаты. По аналогии с прошлой жизнью у меня всплыла ассоциация с какой-нибудь пыточной, но, извернувшись и увидев в дальнем углу что-то похожее на полуразобранный станок, пришёл к выводу, что это когда-то была мастерская.

Особой пользы это знание мне не принесло, тем более что до станка я при всём желании дотянуться не мог. А даже если бы и мог, то ничем мне это не помогло бы. Поэтому я переключился на объекты, находящиеся в относительной зоне досягаемости.

А именно стул, на который меня любезно усадили, верёвки, которыми были стянуты мои руки и ноги. А также те самые пирамидки, которые я увидел перед тем, как в очередной раз отключился.

И если со стулом было всё предельно ясно. Крепкий, надёжный, деревянный, то есть совершенно обычный, то вот с верёвкой всё уже не так просто. Пусть внешне она и выглядела, как все подобные изделия, внутри неё ощущались магические нити, напитанные маной и придающие ей стойкость к определённым воздействиям. Основательно подготовились, черти. Впрочем, хоть и неприятно, но не смертельно.

Куда хуже были те самые пирамидки, коих вокруг меня насчитывалось пять штук. Причём пятую я физически не видел, голова настолько не поворачивалась, зато прекрасно ощущал. Впрочем, как и остальные четыре.

То самое покалывание, что я почувствовал, когда очнулся, оказалось ни черта не из-за того, что меня неправильно связали, не давая крови циркулировать. Как раз-таки с узлами неизвестный мастер справился прекрасно. Я бы ему даже в знак благодарности за это горло пожал.

В общем, большая часть болезненных ощущений была из-за того, что от каждой «пирамидки» ко мне тянулась невидимая обычным взглядом нить-трубка, по которым из моего тела утекала мана. Оттого-то я и ощущал себя вымотанным до предела. И, наверное, не будь на мне зачарованной одежды, я бы до сих пор находился без сознания.

— Забавно… Забавно… — прошептал я, глядя на локоть, из которого как раз и торчала одна из трубок, внутри которой периодически проскальзывали тёмные облачка. — И не лень же было всё это городить…

Кому именно городить, я уже примерно догадывался. Конкурентов на моём поприще у меня пока не было. И даже удачная сделка с Барсуковым вряд ли могла заставить кого-то из более именитых артефакторов даже почесаться, не то что городить сыр-бор с похищением. Всё же не тот размах, да и времени прошло совсем немного.

С Серебряковыми мы тоже разошлись бортами, и теперь их судно, с пробоиной в боку, медленно, но верно идёт ко дну. Я нет-нет да просматриваю информацию, которую мне периодически по ним скидывают. И прекрасно понимаю, что даже с учётом компенсации Чигерёвых, они обречены. Серебряков-старший ещё барахтается, пытаясь хоть как-то выправить положение, и ему совершенно не до очередных разборок.

Так что остаётся либо Барцев, либо Петров. А учитывая намёки Петра Николаевича во время нашей встречи по поводу первого, их вполне резонно можно считать из принципа «два по цене одного». И поэтому меня куда больше волновал другой вопрос, что же послужило спусковым крючком для моего похищения? Это личная инициатива Барцева, обидевшегося на проклятие и отказ выплачивать ему компенсацию за моральные терзания? Или это Петров всё же не выдержал и решил перестраховаться, дабы чего не случилось накануне начала слушания?

О третьем варианте — поимке осведомителя — думать совершенно не хотелось, ибо это могло обернуться куда большими проблемами, чем были у меня сейчас. Затея, планируемая не более чем как мера предосторожности, внезапно оказалась тем ещё неприятным, дурно пахнущим делом…

Раздавший скрежет засова заставил меня выбросить мысли из головы и сосредоточиться на текущих реалиях, и я поступил так же, как и любой нормальный человек на моём месте. Нет, не кричать о правах и свободах граждан и уж тем более не угрожать связями с полицией. Я просто-напросто закрыл глаза, свесил голову набок и притворился, что по-прежнему нахожусь без сознания. Разве что слюни для пущей убедительности пускать не начал.

— Я же тебе говорил, что он до сих пор в отключке, — раздался мужской голос, едва отворилась дверь. — Смысл каждый раз сюда приходить?

— Михаил Иванович дал чёткие указания, проверять каждые полчаса. Полчаса прошли, значит, проверяем, — оборвал возмущение товарища второй неизвестный. — Рисковать никому не хочется. Ты же видел, что произошло с той группой, которая пыталась