Мои глаза раскрылись, и я увидел в комнате девушку. Высокая, фигуристая, одетая в закрытое голубое платье, с черной косой до пояса — она походила на разъяренную валькирию. Красивое лицо, перекошенное гневом, было красным от бешенства.

— Ты что творишь, идиотка?!! — заорал я, откатываясь от ещё одного удара. Этот был направлен мне в голову и если бы прошел, было бы совсем туго. Вот ведь дура больная!

— Я творю? Я, да⁈ Это же я сначала нагадила, а потом трусливо сбежала с дуэли⁈ Это же я распускаю грязные слухи об аристократах? И, наверное, я сама отозвала у себя приглашение на бал к графу Хомутову!!!

— Ну подумаешь. Не пойдешь к своему тупорылому Витьке, которому от тебя только сиськи и нужны. Или ты серьёзно решила, что ты для него прям одна-единственная? Да он с дружками поспорил, что сможет тебя трахнуть на первом свидании! После того, как раздвинешь перед ним ноги, он тебя бросит. Информация сотка.

— Да как ты смеешь подобное говорить?!! — ее руки покрылись инеем.

А вот это уже плохо. Если она ударит по мне магией, я гарантированный труп. Мой слабый огонь против ее стужи не пляшет.

— Он не такой!!!

— Ага. Все мы не такие, пока тёлку в постель не уложим. Радуйся, что я тебя спас от позора, дура набитая!!! При всех моих недостатках, ты прекрасно знаешь, что я могу узнать все, что угодно. И этот спор был — я тебе гарантирую!

— Что здесь происходит? — в дверях показалась красивая женщина, одетая в строгое платье. Мать моя мачеха. По канону нереалистично подтянутая и красивая милфа.

— Мама, он про меня гадости говорит!!! — зарыдала та, бросаясь ей на грудь. Довольно объемную, я бы сказал. На такую и я бы бросился. — Закрой дверь, я его убью, а потом скажем, что он сам умер.

— Ты не можешь его убить, доченька, пока он является наследником рода, — поучительно сказала мачеха, улыбаясь. При этом она нежно гладила Марию по волосам.

— А потом? Ну, когда отец его лишит этого звания? — мелкая стерва будто клянчила новый телефон.

Вот ведь неблагодарная! Алексей же её реально спас от позора, и вот она, благодарность. Бабы дуры, что тут поделаешь!

— Тогда конечно. Кому будет интересна смерть простолюдина, — сверкнула та своими красивыми глазами в мою сторону.

А ты вот как, да? Простолюдина, значит? Я вам покажу! Вы у меня попляшете. Дайте только разобраться с сюжетом, и этот мир будет у моих ног. Я знаю все каноны, любые авторские ходы. Для меня нет сюжетных тайн.

Но в одном эта курица права — отсюда мне надо сваливать и начинать вникать во все в спокойной обстановке.

Пока же я стоял, сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони. Гнев кипел во мне, как раскаленная лава, но я знал — стоит сейчас проявить хоть малейшую слабость, и они разорвут меня на части.

Мачеха смотрела на меня своим холодным, оценивающим взглядом, словно я был не человеком, а каким-то недоразумением, которое нужно терпеть. Сестра, притворяясь невинной жертвой, всхлипывала у нее на груди, но в ее глазах читалось торжество. Она знала, что мачеха всегда на ее стороне. Всегда. Потому что это её мать, а не моя.

— Ты слышал, что сказала твоя сестра? — голос мачехи был мягким, как шёлк, но в нем чувствовалась сталь. — Ты действительно позволяешь себе такие слова? После всего, что мы для тебя сделали?

Я едва сдержал смешок. Сделали? Они сделали все, чтобы я чувствовал себя чужим в собственном доме. Но я молчал. Молчал, потому что знал — любое слово сейчас будет использовано против меня. Они только и ждут, чтобы я сорвался.

— Сказал то, что знаю и думаю, — повторил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — И не собираюсь оправдываться перед вами. Если вас все устраивает, если Мария хочет стать подстилкой графа — это её выбор. Я умываю руки тогда.

— О, как благородно, — фыркнула сестра, вытирая несуществующие слезы. — Ты всегда такой высокомерный. Думаешь, ты лучше нас? Ты никто, просто неудачник, который даже свою магию контролировать не может!

Ее слова жгли, как раскаленные угли, но я не подал виду. Она права лишь в одном — моя магия слаба. Слишком слаба, чтобы противостоять их силе. Но это временно. Я знал, что нужно делать. Нужно только время. Ещё ноги мои целовать будет и умолять вытрахать, приняв в гарем. Вместе со своей мамашкой.

— Я сказал — ты услышала. Дальше думай сама. Но потом не реви, когда Витька вытрет о тебя ноги.

— Довольно, — мачеха подняла руку, и в комнате стало тихо. — Сиди тут и жди, пока тебя не позовут. Транспорт за тобой прибудет через час.

Я кивнул, не говоря ни слова. Они думали, что я сломлен. Что я приму их правила, их игру. Но они ошибались. Я уже видел, как этот мир устроен. Видел его слабые места, его законы. И я знал, как использовать их в свою пользу.

Когда они вышли в коридор, дверь за их спинами захлопнулась с громким стуком. Я замер, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Гнев все еще клокотал внутри, но теперь он был холодным, расчетливым. Они хотели, чтобы я был слабым. Хотели, чтобы я сдался. Но я не собирался играть по их правилам. Сдались мне эти энписи, жалкие второстепенные персонажи.

— Подождите, — прошептал я, глядя на свои руки. — Вы еще узнаете, кто я такой. Весь мир узнает и содрогнётся.

Я прошелся по своей комнате, пытаясь успокоиться. У меня был план. И первое, что нужно сделать, — выбраться из этого дома. Пока они думали, что держат меня на коротком поводке, я уже готовился к тому, чтобы перевернуть их мир с ног на голову.

Но для этого нужно было действовать осторожно. Очень осторожно. Совсем не так, как я привык делать раньше. А еще нужно понять — зачем меня запихнули в это тело, и есть ли шанс вернуться обратно уже крутым магом. И если да — то держитесь. Я очень злопамятный. А пока сваливаем и качаемся