— Слушай, только не ругайся сильно, хорошо? Я тебя очень прошу…

— Да с чего я ругаться-то буду…

— Я… как бы тебе это сказать. — Она вздохнула и наконец собралась с духом. — В общем, я не сказала ей, что мы… ну, что мы как бы…

А, кажется, я понял, чего у неё сейчас лицо как помидор стало.

— Вик. Только не говори, что ты не сказала ей, что мы расстались? — закончил я за неё. — Вик, ты прикалываешься?

— Саш, ну прости, пожалуйста, — взмолилась она. — Правда, я хотела. Просто… в таком раздрае тогда была. И вообще…

Так, спокойно. Вдох-выдох.

— Вика.

— Саша, я тебя прошу, не говори ей, ладно? Ей и так сейчас из-за отца моего хватает переживаний. У неё сердце слабое. Она всегда за меня боялась, а тут, если я скажу, что мы расстались, ей вообще плохо станет. Прошу, пожалуйста…

Хотелось спросить: «Господи, за что мне всё это?» Да только не уверен, что получу на это хоть какой-то вразумительный ответ. Ладно, я могу понять, почему Виктория не рассказала ей раньше. Но потом-то⁈ Две недели было? Или что? Это известное женское «само рассосётся»? Впрочем, её беспокойство о здоровье близкого человека мне тоже понятно.

— Ладно, — обреченно вздохнул. — Но пообещай мне, что потом обязательно расскажешь ей, поняла⁈ Вик, я серьёзно. Такие вещи нельзя скрывать, а ты ведёшь себя, как маленькая. И как дурочка. Не сказала раньше? Ладно, допустим. Но потом, как решим вопрос, всё ей расскажешь. Поняла⁈

— Да! Да, Саша, конечно! Конечно, поняла, — закивала она, а я ощутил исходящее от девушки облегчение, что её маленький обман продлится ещё немного.

Достав ключи из сумки, она открыла дверь.

— Бабуль? — крикнула она с порога, заходя внутрь. — Это я!

Первое, что отметил, — высоту потолков. Тут метра под четыре. Дом старой постройки. В наше время чуть ли не везде стандартом сделали немного меньше трёх для новостроек. Так ещё и сама квартира была немаленькая. По документам тут почти сотня квадратов, если не ошибаюсь. Да, ремонта тут не было лет тридцать, если не больше, но сама по себе квартира стоила немаленьких денег. Понятно, чего вдруг этот папаша так возжелал решить квартирный вопрос. Тут даже по кадастровой стоимости можно неплохо навариться.

— Вика? — услышал я удивлённый голос. Через несколько секунд в широком коридоре показалась невысокая, чуть сгорбленная женщина с уже седыми волосами.

По рассказам самой Виктории я уже знал, что Ольге Сергеевне далеко за семьдесят, но выглядела она по-прежнему бодро. Да и фамильное сходство с внучкой тоже ощущалось.

— Привет, бабуль, — радостно улыбнулась Виктория и быстро скинув сапоги тут же обняла бабушку. — Бабуль, познакомься. Это Александр… Я… Я тебе про него рассказывала.

— О, твой любимый молодой человек, — тут же радостно заулыбалась она мне. — Вика мне очень много про вас говорила.

— Надеюсь, что только хорошее, — пошутил я.

— О, вы даже не представляете, сколько она про вас мне рассказывала, — затараторила старушка. — Александр, она так и светится. Каждый раз, как тебя вспоминала, так цвела. А глаза-то как горели, вы бы видели!

Ага. Зато прямо вижу, как у отвернувшейся от бабули Вики сейчас лицо треснет.

— Она о вас тоже очень много хорошего рассказывала, — улыбнулся я.

— Ой, да бросьте, — махнула она рукой. — Что я-то? Я своё уже отжила. Это вы молодые! У вас ещё вся жизнь впереди.

Затем повернулась к Виктории и строго на неё посмотрела.

— Хорошо хоть догадалась наконец познакомить, — с шутливой ворчливостью сказала она внучке. — А-то всё рассказывала да рассказывала. Так вас расхваливала, что я уже и беспокоиться начала, почему в дом вас не приводит. Уже даже засомневалась, вдруг придумала, чтобы меня тревоги не мучали.

— Бабуль, я же говорила, что у него очень много работы, — попыталась вставить моя подруга, но, похоже, что бабушка даже не обратила на это внимания.

— Ай, работа работой, дорогая, но семью тоже делать нужно…

Едва прозвучали эти слова, как Виктория густо покраснела. Судя по выражению лица, эти слова она уже слышала и сейчас хотела оказаться где угодно, только не здесь.

Ладно, выручу её, так уж и быть.

— Ольга Сергеевна, я, к сожалению, не просто так приехал, — проговорил я, переводя внимание на себя. — Мне поговорить с вами нужно. По поводу проблемы с вашим сыном.

Ну вот. Всё веселье и радость у бабули как ветром сдуло.

— Да, внучка говорила, — вздохнула она. — Пойдёмте на кухню, что ли. Там и поговорим.

На том и порешили. Устроились за столом на кухне. Ольга Сергеевна налила нам свежезаваренного черного чаю с лимоном. Предложила перекусить. Пирожки с мясом и рисом, но я вежливо отказался. При этом старушка порхала вокруг меня с такой радостью и энтузиазмом, будто мне уже завтра Вику под венец вести.

Говорить, что Виктория стойко держалась под давлением собственной лжи, не приходилось от слова совсем. Сразу видно, врать бабушке она не привыкла, так что большую часть времени сидела, опустив голову, и только поддакивала бабуле, стараясь скрыть покрасневшее лицо за чашкой с чаем.

— Вам ведь принадлежат равные доли в квартире? — спросил я, помешивая ложкой сахар в чае.

— Да, — кивнула она. — Дура я была. Поддалась на уговоры его отца. Переписала на него половину. А теперь вон как оно вышло.

— Ясно. Скажите, у вас есть какие-нибудь долги? Может быть, за коммунальные услуги или ещё что?

Да, Вика говорила, что ничего такого нет, но после сегодняшнего доверять ей на слово я не собирался.

— О нет! Никаких долгов, Сашенька, что вы! Нет. Ничего такого.

— Понятно. Ольга Сергеевна, дело такое. Тут идти в суд и бодаться с вашим сыном там не самое хорошее решение, так как формально закон на его стороне. Он действительно может продать свою долю.

Стоило мне это сказать, как взгляд её помрачнел.

— И ничего нельзя сделать? — уже куда серьёзнее спросила она.

— Законно? — уточнил я. — В теории можно. Но очень долго и затратно по средствам. Судебные издержки будут большие. И не факт, что это действительно сработает. Впрочем, до суда ваш сын доводить дело