Да! Вы — одарённые! Будущая элита Российской империи! Но никто вас жалеть не будет, несмотря на то, что каждый из вас — эксклюзивный, очень редкий экземпляр. Так что учитесь! Учитесь всему! Управлять Даром, развивать его! Стрелять, махать шашкой и читать знаки Преисподней, как родные буквы! Но самое главное — учитесь быстро думать! Порою мгновенно принятое решение может спасти жизнь получше любого оружия!

Теперь хочу рассказать, зачем вас собрала. Вы все — дети из низших сословий. Да, вам повезло родиться с Даром, и открываются серьёзные перспективы подняться на такие высоты, которые вашим родителям и не снились. Два года мы готовили вас не только в плане освоения первичных знаний, но и быть аристократами. Уметь уважать себя. Практика показала, что не все хорошо освоили уроки… Ольга Тумкина, встаньте, пожалуйста.

Полная девушка с насупленными бровями неохотно поднялась.

— Тумкина, — продолжила профессор. — Вы единственная на кафедре закончили практику с отрицательным балансом в баллах: больше десяти. Правда, и до этого тоже усердием не блистали, поэтому я не удивлена. Но воровство у своих сокурсников — это слишком!

— Подумаешь, без спросу пару банок из чужого НЗ взяла, — пожала плечами студентка безо всякого раскаяния в голосе. — Будто бы они последние у них были!

— Неважно. По итогам совещания в деканате объявляю, что вы исключены с кафедры и переводитесь в интернат при Академии.

Встревоженный гул пронёсся по аудитории. Такое у нас впервые. Да, из Академии одарённых полностью не исключают — слишком мало их рождается, поэтому ценен каждый. Но особо «одарённых» переводят в этот самый интернат. Полностью казарменное положение, без увольнительных в первый год.

Там нет перехода с курса на курс, как у нормальных студентов. Зато есть постоянный контроль за выполнением домашних заданий, серьёзная коррекция у психологов, а иногда и у психиатров. Можно проторчать в интернате несколько лет, прежде чем преподаватели решат, что недоумок набрался ума. И вот тогда он снова сядет за нормальные парты, но уже не в самой столице, а в загородном филиале Академии.

И интернат — это как клеймо. После него мало кто достигает чего-то путного в жизни, ведь титул таким редко присваивают. Только лучшим выпускникам. Такие особи серьёзным аристократическим Родам особо не нужны.

Государство к делу, конечно, пристроит, только распределять будет уже по остаточному принципу. Поэтому и рвут все ученики жилы, чтобы нормально сдать экзамены и не загреметь в интернат.

— Тумкина! — подняла руку вверх Анна Юльевна, призывая нас к тишине. — Покиньте аудиторию. За дверью вас ждёт провожатый.

Бледная деваха, явно не ожидавшая такого поворота событий, на негнущихся ногах вышла из учебного класса.

— Она лишь первая ласточка, — опять начала стращать нас профессор. — Третий и четвёртые курсы по своей сложности превосходят нормальное обучение. Вас никто не будет уговаривать стараться. Есть только два критерия: вышел на определённый уровень или нет… Ну и, конечно: выжил — не выжил. Игрушки закончились, поэтому каждого из вас ожидают сложные и порой опасные пентаграммы с иными испытаниями, способными убить при наличии плохо прокачанного Дара, слабой физической подготовки или отсутствии знаний.

По своему горькому опыту знаю, что до выпуска обязательно не дойдут три-четыре человека. Причиной будет не только смерть, но и полное выгорание без восстановления. Так что готовьтесь к тому, что призрак интерната стоит у каждого из вас за плечами.

Если кого переведут туда… а это по статистике ещё человек пять получится, то не обижайтесь. Вернее, обижайтесь, но исключительно на себя. Мы же, преподаватели, вас так не только наказываем, но и пытаемся сохранить отстающим жизни. Все поняли?

Опять со стороны учеников послышался гул. Но уже не удивлённый, а какой-то робкий. Лишь я один, кажется, спокойно отреагировал на угрозы. С моим багажом знаний и Даром можно не учиться, а учить. Тут основная трудность: чрезмерно не светить своей уникальностью. А то вопросики от разных неприветливых организаций посыплются, как червячки во время дождя в Преисподней.

Дав нам выпустить пар, Анна Юльевна приступила к следующему акту трагедии.

— Как всем вам известно, с этого курса к нам присоединяются потомственные аристократы. На кафедре лингвистики их будет двое. Это представительницы очень влиятельных семей: княжна Дарья Дмитриевна Аничкова и графиня Ирина Вячеславовна Мозельская.

— А парней не завезли? — подал голос я.

— Нет, Родион. Парни все либо на боевой, либо на исторической кафедре. Нам же достаются исключительно девушки из потомственных аристократок. Да и то не все, а лишь с неподходящим для «историков» психотипом или со слабым Даром. Остальные считают ниже своего достоинства присоединяться к лингвистам. Это тоже стоит учитывать. Но даже такой для остальных кафедр «неформат» сумеет построить тут всех!

И ещё… По негласной многовековой традиции потомственные аристократы набирают среди сокурсников свою команду. Это не просто выпячивание своего титула. Вместе вы будете долгие годы. Считается, что самая крепкая дружба зарождается в стенах Академии. Так что если на вас обратят внимание важные аристократки, то от их семей получите отличное продвижение.

Кого же обойдут стороной… Поймите, вы для знати всего лишь выскочки! Даже когда получите свой первый баронский титул, то всё равно останетесь «сермяжными» аристократами. Лишь ваши внуки избавятся от этого неофициального звания. «Сермяжникам» приходится добиваться всего самим. Потом и кровью. Сложный путь наверх, в котором помощь влиятельных особ не помешает.

Я сама из тех, кто в своё время ни к одной влиятельной особе не примкнул. Поэтому, несмотря на дюжину серьёзных научных трудов и иные заслуги, являюсь всего лишь профессором в Академии. И поверьте, мне ещё очень повезло! Поэтому рекомендую хорошо присмотреться к новичкам и сделать обдуманные выводы.

Ещё обратите внимание на потомственных аристократов с других кафедр. Дружба с ними тоже выгодна, ибо любому Роду необходимы верные одарённые различных специализаций. Но вся беда в том, что новички, несмотря на пункт Устава о равенстве всех студентов Академии, будут вас пытаться подмять под себя. Вы для них пока что никто.

— Странновато получается, — опять не выдержал я. — Все учатся за государственный счёт, а сливки будут снимать влиятельные Рода.

— Ну, вы все будете служить именно империи… Официально. Только там, где свободный «сермяжник» тихо получит медальку, приближённый к потомственной аристократии со всеми почестями прикрепит к груди орден. Понятно, насколько далеко распространяется влияние