Мы никуда не спешили и особо не опасались других хищников. Не думаю, что Король Неба позволил бы им тут охотиться. Так что спокойно отдохнули, я немного просох и двинулись дальше.

На самом деле холод даже играл мне на руку — я не начал вонять тухлятиной и как минимум до выхода из Разлома не начну.

Путь вёл нас вперёд и вверх, становилось всё холоднее. Приходилось постоянно двигаться, чтобы не замёрзнуть. Только благодаря увеличенной выносливости я чувствовал себя нормально и не сильно уставал. Нужно срочно повышать характеристики дальше, хоть это и стоит неимоверно дорого. Ощущение выросших физических возможностей было слишком приятным, чтобы остановиться на достигнутом.

Вскоре мы вышли на вершину, откуда открывался вид на весь Разлом. Он оказался гигантским — огромный кусок чужого мира, протянувшийся до самого горизонта. Вдалеке в небе парило несколько силуэтов, напоминающих ту самую птицу, которую мы убили.

Но нам не нужно было далеко — путь вел к ближайшему спуску, а потом в ущелье.

— Пошли скорее, пока эти гады на с не заметили, — сказал Мар, громко стуча зубами. — А вообще, я бы тут поохотился с Шамом и его бандурой. А если у этих птичек тут гнезда есть… о, брат! Прикинь какую яичницу можно сварганить!

— Да, вперед. — я махнул рукой, и мы начали спуск.

Спуск оказался сложнее, чем я ожидал. Каменный склон был покрыт мелкими обломками, которые скользили под ногами, а каждый шаг сопровождался грохотом мини-лавины, уносящейся вниз. Нам приходилось идти медленно, каждый шаг проверяя на прочность.

— Если одна из этих лавин заденет нас, то это будет наш последний спуск, — пробормотал Мар, едва удерживая равновесие на очередном рыхлом участке.

Я кивнул, но не ответил. Концентрироваться нужно было на каждом шаге. Ветер усилился, поднимая в воздух пыль и мелкие обломки, которые били по лицу и залетали в глаза.

— Не отставай, — бросил я через плечо, когда заметил, что Мар начал замедляться.

— Да иду я, — проворчал он.

Мы продолжали спуск, стараясь не шуметь слишком сильно, хотя это было практически невозможно. Вдали силуэты птиц всё ещё парили над горами, будто высматривая добычу.

— Думаешь, они нас видят? — спросил Мар, кивая на них.

— Не хотелось бы, — ответил я, стараясь не смотреть в их сторону. — Но, если заметят, спускаться быстрее мы не сможем.

Наконец, мы добрались до узкого ущелья, куда вёл наш маршрут. Здесь каменные стены поднимались высоко над головой, образуя своеобразный коридор, защищённый от ветра. Воздух здесь был сырой, с лёгким запахом мха и чего-то затхлого.

— Ну вот, вроде укрытие, — сказал Мар, оглядываясь. — Но я бы не расслаблялся. В таких местах обычно водится всякая хрень. Ты давай иди вперед, ты страшный. И лом свой засунь куда подальше. С обрезом иди.

Я осмотрелся. Ущелье действительно выглядело безопаснее открытых склонов, но от этого менее тревожным оно не стало. На стенах виднелись глубокие трещины, словно кто-то когтями прорезал камень, а у основания были следы… возможно, лапы.

— Пошли дальше. Чем быстрее выйдем из Разлома, тем лучше, — сказал я, стараясь не показывать своего беспокойства.

Мы двинулись вперёд. Ущелье сужалось, и иногда нам приходилось идти боком, протискиваясь между острыми выступами. Каждый звук отдавался гулким эхом, и это только усиливало напряжение.

— Надеюсь, тут ничего не обрушится, — пробормотал Мар, глядя на стены, которые казались почти давящими сверху.

Я чувствовал, что выход уже рядом, но неожиданная вспышка в голове заставила меня немного отклониться от маршрута, забираясь в небольшую выемку в скале.

— Ты куда полез? — воскликнул Мар, но я его не слушал, разглядывая того, кто привел меня сюда.

Труп, пролежавший в условиях холодных гор долгое время, выглядел скорее, как высохший артефакт, чем останки человека. Холод и сухой воздух сыграли свою роль, превратив мягкие ткани в тонкие, пергаментные оболочки, плотно обтягивающие кости. Остатки кожи выглядели серыми и шероховатыми, местами покрытыми трещинами, словно высохшая земля.

Череп был почти целым, но носовая часть отсутствовала, вероятно, съедена мелкими хищниками. Глазницы пусто и жутковато смотрели в никуда. Зубы, на удивление, сохранились почти полностью, лишь немного потемнели от времени.

Кости выглядели странно чистыми, без следов гниения. Правая нога была явно сломана — кость выгибалась под неестественным углом, и рядом валялись несколько треснувших фрагментов. Возможно, эта травма и стала причиной гибели.

Одежда, истлевшая от времени, превратилась в обрывки. Остатки куртки из плотной ткани всё ещё обтягивали грудную клетку, но ткань истёрлась до полупрозрачного состояния. Обувь, или то, что от неё осталось, выглядела как два искривлённых кожаных мешка, едва державшихся на ступнях.

На шее трупа виднелся тонкий металлический шнурок. Я потянулся и осторожно достал амулет, висевший на нём. Металл был холодным на ощупь, покрытым лёгким налётом, но символ на амулете, выгравированный с двух сторон, был чётко виден. Кажется, он был мне знаком, но откуда именно я его знаю, понять не мог.

Рядом с телом лежал рюкзак, почти полностью распавшийся от времени. Из него торчали осколки пластика и металла, вероятно, остатки снаряжения. Небольшой металлический котелок, покрытый ржавчиной, был отброшен в сторону, словно его владелец пытался что-то достать, но не успел.

Всё это создавало жуткую и мрачную картину. Одинокий странник, погибший в борьбе с беспощадными горами, ставший частью их истории.

— Кто ты такой… — прошептал я, обращаясь к трупу. — А я кто? Я… это ты?

Конечно, он не ответил. Лежал неподвижно, устремив пустые глазницы в бесконечность.

В голове роились вопросы без ответов. Почему у меня есть его воспоминания? Кто он? И как связан со мной? В своём последнем моменте этот мертвец звал меня. Но если я был им, зачем мне звать самого себя? Что-то явно не сходилось.

Не имея общей картины, мозаику не сложить. Значит, придётся искать такие вспышки дальше. Не думаю, что это было последнее.

Чувство тревоги усиливалось. Связь между нами не поддавалась логическому объяснению.

— Нашёл себе нового друга? — голос Мара раздался совсем рядом, заставляя меня вздрогнуть. — Ну, я же лучше трупака, ты не находишь? Или думаешь раз он молчун, то не будет смотреть на тебя осуждающе? Ахах!

Он копался в рюкзаке, доставая труху и обломки.

— В рюкзаке сплошное барахло. И оружия нет. Пошарь под телом нашего нового друга, может, патроны найдёшь или ещё чего.

— Да иди ты, — буркнул я, забирая кулон и надевая его на шею.

Но