Плетнёв, появившись как из-под земли, молча сунул мне в ладонь маленькую желатиновую капсулу. Я спрятал её в рот, за щёку. Она была гладкой и безвкусной.

— Остановим вовремя, не волнуйся, — похлопал меня по плечу Плетнёв, но в его глазах я прочитал то же напряжение, что чувствовал сам. Слишком многое было на кону.

Я посмотрел на залитый светом прожекторов ринг. Сейчас там будет настоящая бойня. И я — главная жертва. Добровольная. В голове пронеслись слова, которыми я утешал себя все эти дни: «Всё ради компромата на Таню. Всё ради того, чтобы перестать быть пешкой. Это большая игра, и я в ней главный игрок».

Но сейчас, с горьким привкусом во рту и сжимающимся от волнения желудком, я почувствовал себя не стратегом, а актёром, который вот-вот выйдет на сцену без страховки.

— Приехали! — раздался крик, и все мигом разбежались по своим местам.

Глубокий вдох. Выдох. Пора начинать спектакль.

Интерлюдия.

Миша проснулся от того, что его кто-то тряс за плечо. Надо же, он заснул в автомобиле — неожиданно.

— Приехали, парень, — сказал водитель и Огнев вылез на свежий воздух. — Тебе туда.

Михаил кивнул и направился к двери. За ней — лестница вниз. Спускаясь, он ощущал сладостное предвкушение. Он покажет сам себе и своим новым-старым друзьям, что не сдал позиций.

Кто бы мог подумать, что бастард подобным балуется! Дерётся за деньги в подпольном клубе! Миша знал о существовании подобного места, но это слишком низко для его происхождения. Жалкие простолюдины, слабаки. Это бесчестно для любого аристократа, опускаться до их уровня.

Константин поверхностно знал об этом месте, пару раз бывал, как он сам сказал, в роли зрителя. Но ему быстро наскучило. Это не помешало парню раздобыть номер организаторов, и Миша договорился о встрече и противнике. Даже сумму потребовали не такую большую — сто рублей! Смехотворно. Якобы, это взнос для новичка. А за дополнительную вторую сотню обещали «оценивающим» поставить Дракона. Именно под этим смехотворным псевдонимом скрывался Стужев. Позорище.

Он спустился вниз и оказался в зале, погружённом в полумрак и заполненном зрителями. На больших экранах транслировался бой в яме по центру помещения.

На скамейках для участников Миша увидел парня и сразу узнал. Стужев прикрывал лицо медицинской маской, но это не могло скрыть его личность.

Адреналин ударил по голове, парень чуть было не рассмеялся, радуясь своей удаче. С трудом, но удалось сдержаться. Он осмотрелся, ища регистратора.

— Я Пламя, — сказал он надменно и бросил на стол двести рублей.

Мужчина безэмоционально посмотрел на него и, забрав деньги, спрятал их под столом.

— Через бой твой выход. Противник — Дракон, — сказал он, делая запись в тетради.

Миша ухмыльнулся и направился в зону участников. Она даже подписана была.

Стужев его не узнал, оно и неудивительно. Миша прикрыл низ лица респиратором, на голове капюшон. Даже волос не видно.

Немного, ещё немного, и он отомстит. По телефону сказали, что можно не сдерживаться. Если он победит Дракона, то получит обратно свои двести рублей. Будто ему нужны эти деньги. Сегодня это место станет могилой амбиций ублюдка Алексея Стужева! А сам Миша сможет гордо смотреть в глаза друзьям.

Михаил видел, как охранник подошёл к Стужеву, и тот спустился, скрывшись за регистратором. Поначалу Огнев даже заволновался, что его цель сбежала от страха, что его предупредили. Но вскоре и к нему подошли, позвав на бой.

Этот момент пришёл. Час расплаты.

Стужев вышел на ринг первым. В его глазах, пытавшихся казаться спокойными, Михаил уловил то, что и ожидал — затаённый, животный страх. А всё потому, что Огнев скинул капюшон и снял респиратор, сунув в карман.

Стужев узнал его, но не спешил сбегать.

«Дрожи, червь. Твоё время истекло», — с наслаждением подумал Огнев, вставая в стойку. Диктор что-то говорил, но Миша не слушал, он был в предвкушении.

Гонг возвестил начало.

Первый раунд Михаил отвел на разведку. Стужев метался, пытался работать на дистанции, отскакивал. Его удары были быстрыми, но пустыми, словно комариные укусы. Огнев парировал их почти небрежно, каждой клеткой ощущая своё превосходство. Пара точных, несильных ударов по блоку Стужева — просто намёк, приглашение к танцу, где ведущим был он, Михаил.

А потом Стужев пропустил первый удар — жалкий джеб. Устал! Он выдыхался!

Огнев начал наращивать давление. Каждый его удар был молотом. Ребро ладони, апперкот — каждый раз, когда они достигали цели, тело Стужева вздрагивало, а в его глазах вспыхивали искры паники.

Алексей начал чаще пытаться обхватывать его руками, чтобы перевести всё в борьбу, но Михаил с силой, от которой противник аж закашлялся, отбрасывал его, как назойливого щенка.

— Что, Стужев? Уже устал? — прошипел Огнев, отправляя Алексея в стену точным ударом ноги в живот.

Тот не упал, хоть и ударился о бетонную стену, а по его лицу пробежала гримаса настоящей боли. Медицинская маска уже валялась на полу — порвалась резинка.

Злость, чистая и прекрасная, закипала в Михаиле. Это был тот самый кайф, тот нектар власти и превосходства, которого ему так не хватало все эти недели, нет, месяцы. Все неурядицы и проблемы, что свалились на него снежным комом и норовили похоронить заживо, будто рассосались. Костя оказался прав, ему нужен был этот бой. Огнев впервые за долгое время ощущал себя вновь свободным.

Стужев был уже не бойцом, а живым манекеном, мешком с костями, который Михаил методично, с наслаждением избивал. Защита противника рассыпалась на глазах. Правый хук в печень — Стужев согнулся, издав сдавленный стон. Левый в челюсть — его голова дёрнулась назад, брызги слюны и крови разлетелись в свете прожекторов, как грязные блёстки. Алексей покачнулся, и в его глазах Огнев увидел то, чего ждал, — животный, неприкрытый ужас. Ужас перед неотвратимой силой.

Михаил не останавливался. Это было слишком сладко. Каждый удар был не просто ударом — это было стирание позора той дуэли, восстановление попранной иерархии. Он мстил за всё: за наглость,