— Василий, — голос Татьяны Рожиновой прозвучал мягко, но с той неоспоримой интонацией, что заставляет остановиться. Она преградила ему путь, изящно скрестив руки на груди. — Куда торопишься?

— Т-татьяна, — пробормотал Вася, инстинктивно отступив на шаг. Он чувствовал себя букашкой под стеклом. — На следующую пару, ес-стес-ственно.

— Я хотела спросить, — начала она, слегка склонив голову набок, будто делясь секретом. — Этот артефакт, что у Алексея… Откуда он? Я просто беспокоюсь о нашем общем друге, понимаешь? Такие вещи редко достаются просто так. Вдруг он связался не с теми людьми, или на него надавили? Или обманули?

По спине Васи пробежали мурашки. Он уставился в трещинку на кафельном полу, лишь бы не встречаться с её взглядом. Сам же продолжал постепенно отступать к стене.

— Я не в курсе.

— Неужели? — Татьяна мягко вздохнула, сделав шаг вперёд.

Пространство между ними сократилось, и Вася почувствовал лёгкий аромат её духов.

— Может, он его купил? Он мне не отчитывается. Может, сама у него спросишь? — он поднял на неё взгляд и тут же пожалел об этом, встретившись с её холодными, оценивающими глазами

Таня невольно фыркнула.

— Ты же сам прекрасно знаешь, что у него таких денег нет, — мелодично сказала она. — За миллион или полтора, возможно. Но не за… восемнадцать.

Горло у Васи пересохло, и он с трудом сглотнул. Для него и миллион рублей был огромной суммой. А тут такая цифра. Откуда ему было вообще знать, сколько стоят артефакты? Когда его от цен на, казалось бы, просто книги в дрожь бросало.

Уголки губ Татьяны дрогнули в снисходительной улыбке. Она знала, как надавить на этого простачка перед собой. Бастард, который обязан выслужиться перед отцом, иначе вылетит из рода.

— Тогда, может, он тебе всё-таки что-то сказал? — девушка приветливо улыбалась, но взгляд оставался холодным. — Друзья ведь обычно в курсе дел друг друга. И, поверь, — она чуть склонилась к нему, и её шёпот стал сладким и ядовитым, — щедрость графини Рожиновой может быть безграничной для тех, кто идёт ей навстречу. И, напротив, очень, очень скудной для тех, кто… не ценит её расположение.

Вася снова сглотнул, чувствуя, как потеет от волнения. Её слова висели в воздухе откровенной угрозой. Его пугала не столько сама Рожинова, сколько этот интерес, эта ядовитая опека. Он чувствовал, что любое слово, сказанное ей, может обернуться против Алексея. А он, простой парень, барон на полставки, в этой словесной дуэли был бессилен.

— Он… он сказал только, что ему дали попользоваться, — выдавил Вася, снова отступая и натыкаясь спиной на чей-то рюкзак.

Его обернувшийся хозяин, уже готовый броситься в перепалку, встретился взглядом с Татьяной. Побледнел и, пробормотав что-то невнятное, поспешно ретировался, увлекая за собой приятелей.

От подобной реакции студента Снежнову совсем поплохело. Он не знал, что ему говорить и как вести себя. Хотя, казалось бы, он давно уже в одной компании с этой графиней. Но сейчас она впервые разговаривала с ним напрямую.

— Кто? — её голос вырвал парня из водоворота волнений и мыслей.

— Не знаю, — признался тот. — Знаю, что на время. Что это не его вещь. Всё. Больше я ничего не знаю. Правда.

Он видел, как в её глазах мелькнуло разочарование, смешанное с лёгким презрением. Татьяна явно надеялась на большее.

— Что ж, — она выпрямилась, снова став недосягаемой и холодной. — Если вдруг вспомнишь что-то ещё… Ты знаешь, где меня найти.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и пошла прочь, её каблуки отчётливо стучали по кафелю, а студенческая толпа расступалась перед ней, как перед ледоколом.

Вася прислонился к прохладной стене, переводя дух. Внезапная встреча с графиней Рожиновой окончательно выбила его из колеи. Даже забылся препод экономики, к которому он так спешил, чтобы сдать работу. А ещё Васе было стыдно, будто он от волнения чуть не сдал друга.

Татьяна же, отойдя, мысленно прокручивала короткий диалог. «Пользуется… Не его…». Значит, кто-то дал. Кто? Озёрские? Водянов? Мысль о том, что Алексей мог найти покровителя в другом лагере, заставляла её сжимать кулаки в бессильной ярости. Но сейчас её раздражало другое.

«И Снежнов, и Цветаева… Все они будто сговорились». Она вспомнила свои недавние разговоры с Ксюшей. Такая же история. Соглашается со всем, кивает, улыбается, а по факту — ничего не исполняет. Она по уши втрескалась в этого Стужева и ничего не видит даже перед своим носом. Стала совсем непредсказуемой и неуправляемой, творит что хочет, не оглядываясь на других.

Мария так же оказалась пустышкой. Кроме того случая с информацией про Земскую, она оказалась вообще ни на что не годна. Не умнее своего братца-бастарда. Вот только её в свои схемы Татьяна не могла вписать — слишком мало у неё влияния на более старших курсах. Да и к Огневу она смогла подступиться исключительно из-за озёрской фракции и их влияния. Потому ей было так важно работать с ними — такая удача сама шла в руки сразу с первого курса!

Татьяна чувствовала, как почва уходит из-под ног. Её сеть, столь тщательно сплетённая, начинала рваться на краях. И виной тому был один наглый, не в меру везучий бастард-огневик, который, казалось, даже не подозревал, что стал центром этой маленькой бури.

Девушка даже не могла предположить на полном серьёзе, что он мог о чём-то догадаться и работать самостоятельно. Она знала этого парня уже несколько месяцев, и он с первого дня был туп, как пробка, хоть и силён. Она не могла допустить мысли, что тот в состоянии переиграть её, а потому не относилась с должным вниманием.

Но Татьяна не собиралась сдаваться. Она найдёт другие рычаги давления, других пешек. Озёрские ещё прибегут к ней просить помощи, и тогда она заломит цену за свои услуги. Чтобы потом неповадно было. Её изощрённый ум ещё никогда не подводил её.

Солнечный луч, пробившийся сквозь высокое витражное окно библиотеки, пригревал спину и ложился на страницы дорогущего учебника тёплым золотистым пятном. Я вчитывался в витиеватые формулы,