И вот он сидел на этой скамейке, чувствуя, как в кармане его пиджака приятно оттягивает пачка купюр, и пытался не думать о том, что завтра утром Пётр Иванович обнаружит пропажу и, скорее всего, даже не удивится. Наверное, директор уже давно ждал, когда его заместитель наконец сорвётся и сделает какую-нибудь глупость, ведь Виталий никогда особо не скрывал своих взглядов на жизнь и способы заработка.

Взгляд его блуждал по залу ожидания, скользил по таким же уставшим и потерянным людям, как он сам, и вдруг зацепился за что-то интересное. У стены, между двумя колоннами, стоял массивный деревянный ящик, обклеенный разноцветными наклейками: «Осторожно!», «Хрупкое!», «Не переворачивать!», «Ценный груз!», «Антиквариат!». Ящик выглядел дорого и солидно, явно содержал что-то действительно ценное, иначе зачем столько предупреждений.

Виталий Романович покосился по сторонам. Хозяина ящика нигде не было видно, наверное, отошёл в туалет или в кассу за билетом. Любой разумный человек на его месте просто пожал бы плечами и отвернулся, занялся своими делами. Но Виталий Романович уже принял решение стать преступником, а значит, нужно было начинать действовать соответственно. К тому же, раз уж он решил переступить черту, то почему бы не сделать это с размахом? Украсть кассу театра — это одно, а украсть ещё и какой-то антикварный ящик — это уже совсем другой уровень! Это уже профессионализм.

Он сидел ещё минуты три, борясь с остатками совести, которая робко пищала где-то в глубине души, напоминая о том, что воровство — это плохо, что его могут поймать, что вообще он поступает неправильно.

Но потом Виталий Романович представил себе, как вернётся в театр завтра утром, как Пётр Иванович посмотрит на него своими честными глазами и скажет что-то вроде "Виталий Романович, нам нужно затянуть пояса потуже, бюджет урезали ещё на двадцать процентов, и окончательно решился.

Тем более, что кражу какой-то невероятно ценной реликвии обязательно осветят в телевизоре! Может даже будут предполагать, что эту кражу провернула группа профессиональных воров, расскажут, насколько слаженно и четко они действовали во время операции… Хоть так похвалял, в конце концов.

Поднялся со скамейки, расправил плечи, постарался придать лицу максимально невозмутимое и даже скучающее выражение, словно он просто прогуливается по вокзалу от нечего делать, и направился к ящику. Подошёл, наклонился, обхватил его руками и попытался поднять.

Ящик оказался неожиданно тяжёлым, гораздо тяжелее, чем выглядел, и спина Виталия хрустнула сразу в трёх местах, посылая в мозг отчаянные сигналы о том, что пора прекращать эту авантюру и положить ящик обратно, пока не поздно. Но отступать было уже поздно, слишком много народу видело, как он поднимает чужой груз, и если сейчас передумать, то все сразу поймут, что он пытался что-то украсть.

Так что новоиспеченный гений воровства стиснул зубы, напряг все мышцы, которые ещё остались в его немолодом теле после трёх десятилетий сидячей работы, и поднял ящик. Тяжесть давила на руки, плечи, позвоночник, но он старался не подавать вида, шёл медленно и размеренно, словно нёс не украденный антиквариат неизвестного содержания, а свой собственный законный багаж.

Прошёл метров десять, и тут краем глаза заметил, что у ящика есть колёсики. Самые обычные маленькие пластиковые колёсики, вмонтированные в нижнюю часть, которые он просто не разглядел с первого раза. Ладно, всё приходит с опытом. В следующий раз надо будет высматривать колесики в первую очередь, и уж потом пытаться поднять что-то.

Виталий опустил ящик на пол, и тот послушно покатился, лёгкий и удобный, словно издеваясь над его натруженной спиной и хрустнувшими позвонками.

Ну что ж, бывает, не всегда всё идёт по плану, зато теперь можно катить этот ящик, а не тащить на себе. Он покатил свою добычу к выходу, стараясь двигаться неторопливо и естественно, и в голове уже начали складываться радужные картины будущего.

Сейчас он откроет этот ящик, обнаружит внутри какую-нибудь бесценную реликвию… может быть, старинную картину или антикварную вазу. Затем он продаст её на чёрном рынке за огромные деньги и заживёт наконец той жизнью, о которой мечтал с юности! Никаких больше нищенских зарплат, никаких разговоров о чести и совести, только деньги, комфорт и, может быть, даже слава.

Виталий Романович выкатил ящик на площадь перед вокзалом, поймал такси и велел отправляться в гостиницу, где уже снял номер на ночь. Таксист с любопытством покосился на массивный ящик, но ничего не спросил, только помог затащить его в багажник. Всю дорогу Виталий Романович сидел в напряжённом ожидании, представляя, как откроет ящик и увидит своё богатство, и сердце колотилось где-то в районе горла от предвкушения новой жизни, которая начнётся буквально через час.

А в зале ожидания вокзала, на той самой скамейке, где только что сидел Виталий Романович, устроились трое мужчин средних лет. Семёныч, скупщик с барахолки, одетый в потёртую кепку и видавшую виды куртку, сидел посередине и с видом знатока наблюдал за тем, как какой-то незнакомец уволок их ящик. Слева от него ёрзал Валера, нервный и взъерошенный, а справа устроился его товарищ Колян, который выглядел не менее напряжённым.

Семёныч дождался, пока вор скроется из виду вместе со своей добычей, облегчённо вздохнул и свысока посмотрел на двоих забулдыг рядом с собой. В его взгляде читалось торжество человека, который только что блестяще решил сложнейшую проблему и теперь имел полное право немного поглумиться над теми, кто в него не верил.

— Ну что? — протянул он, усмехаясь. — А вы говорили, не сработает! Говорили, мол, кто же станет таскать чужие ящики посреди вокзала! Где ваша вера в человеческую жадность, а?

Валера и Колян переглянулись, потом посмотрели на Семёныча. На их лицах было написано облегчение, смешанное с усталостью и остатками страха от недавних событий. Всё-таки не каждый день приходится избавляться от трупов, засунутых в холодильники, а потом перепаковывать их в деревянные ящики с кучей наклеек.

— Семёныч, — начал Валера, помявшись, — Ну теперь-то ты заплатишь нам за холодильник?

Семёныч несколько секунд смотрел на него, медленно хлопая глазами, словно не понимал, о чём вообще речь. Потом наклонил голову набок, задумался и протянул:

— Я-то заплачу… — проговорил он. — Но тогда, может быть, вы тоже заплатите мне за услуги? Кто придумал, как избавиться от того трупа, а? Кто сообразил насчёт ящика, наклеек и всей этой постановки? Кто знал, что на вокзале обязательно найдётся какой-нибудь жадный тип, который позарится на чужой груз?

Валера открыл рот, чтобы что-то возразить, но слова застряли где-то на полпути. Он снова