Трудовик откашлялся – говорю же, всё серьёзно – и простенькой походкой работяги двинулся на меня. Не доходя нескольких метров, он извиняющимся тоном произнёс.

– Ребятки, вы бы это… Того самого…

Охранники с мечами моментально забыли о «правиле периметра» и кинулись к оврагу, где я поджидал атаки трудовика. Изменения почувствовались сразу. Вместо стадности, чёткие групповые действия. Как будто в бестолковую беготню мальчишек вмешался тренер, и теперь каждый знал свою позицию и манёвр.

Меня спасал меч Вожеватова. Он хоть и с предательским маячком, но всё-таки меч. К тому же отличный. Первые три десятка ударов пошли на блокировки. Уж слишком синхронно и грамотно атаковали противники. Наловчившись и заметив паттерны, я стал огрызаться встречными ударами. Бой напоминал сражение с гидрами. Колющие раны выводили противника из боя секунд на двадцать. После чего включалась усиленная регенерация и охранник возвращался. Трижды я отрубал конечности. Тут подольше, на минуту, но с тем же эффектом. Конечность отрастала, противник возвращался. Да уж, тяжело. При том, что трудовик ещё не вступал в бой.

– Ты согласен?

Вздрогнуть я не вздрогнул, так как был занят рубиловом, но это, признаюсь, было неожиданно. Пришлось отбежать, чтобы кинуть взгляд и оценить обстановку. Юра-малахит. Рядом двенадцать человек с белыми повязками. Ничего себе, явление в компании апостолов!

– Как? – спросил я о таком быстром способе появления.

– Ты согласен?

Малахит проигнорировал вопрос. Понимает, что моё положение трудное, поэтому давит.

– Одно спасение, одно применение! – выкрикнул я своё предложение. – Ты с бойцами сейчас спасаешь меня и выводишь из полигона. Потом я с редуктором один раз спасу Общество от прокола.

Не хочется отдавать таким опасным людям копию редуктора. Я мало знал об изобретении отца, но раз охоту за ним устроили сильные мира сего, значит, это мощный властный инструмент.

– Я, пожалуй, постою, посмотрю. Воин ты крепкий, значит, сам справишься. Справишься? Так ведь?

Малахит усмехнулся. Несмотря на заявление, отличные для меня новости. Он не ушёл. Значит, что? Значит, другого шанса заполучить редуктор у Юры не будет. Политически размышляет молодой человек, я бы сказал государственно. Мог просто отменить сделку, сославшись на неприемлемые условия, а потом присоединиться к трудовику. Заказ-то на моё убийство в силе. Но нет. Он предпочёл пошутить. Значит, ещё поторгуемся.

За одними хорошими новостями, подоспели ещё одни. Со стороны это выглядело так, как будто Ермолов спятил. Я отбился от атаки и выхватил одного из нападавших. Зафиксировав болевым приёмом, я начал обнюхивать противника. Шею, плечи, подмышки, и – на этом моменте вышло особенно комично – область паха и задницу.

Оттолкнув бойца, я отвлёкся на блокировку ударов. Торговля с Малахитом временно приостановилась, потому что мне нужно было переварить информацию. Кстати, Юра отнесся к моим парфюмерным пристрастиям без смеха и с осторожностью. Никто из людей Малахита тоже не улыбнулся. Дисциплина строгая, да и бойцы опытные. Понимают, что-то я задумал.

Хорошая новость была в том, что моё обоняние улучшилось. Если раньше я чувствовал запах опасности, керосинно-солярную вонь, то теперь уловил ароматы свежей выпечки. Что за ерунда? Обнюхав противника, я выявил две точки. Левая голень и правая ключица. Причем, голень пахла сильней. Что это значит? Во время интенсивного боя нет времени накидывать множество версий. Какая пришла первая на ум, ту и решил проверить.

Мечом нанёс удар в голень, потом сразу в ключицу. Противник моментально схлопнулся. Только пустая тёмная одежда рухнула на землю. Сработало! Значит, сенсорика подсказала мне способ убийства магического существа. Запахи исходили из точек, по которым надо наносить удар. Интенсивность аромата подсказывала последовательность ударов.

– Эко как! – запричитал трудовик. – Неприятушки.

Ага, занервничал. Отлично! Перед тем, как броситься обнюхивать второго противника, я крикнул Малахиту.

– Одно спасение, одно применение! Отличные условия же.

Оставшихся охранников я уничтожил аналогичным алгоритмом. Точки находились в других местах. Я вынюхивал их, применял двойной удар – пустая одежда.

– Впечатляет, – кивнул Малахит. – Копия редуктора, и я помогу тебе обойти ловушки и спасти сестру.

Хитёр. Я уже смирился, что в этот заход спасти Владу не получится. Юра заметил это. Он не стал спорить с моим доводом, что просто вывести человека из полигона стоит дешевле. Но Юра напомнил, что можно спасти сестру. А это уже целая копия редуктора. Причём, формулировка-то какая. Не спасу, а помогу спасти. Пока Малахит стоит на своём, однако от торга не отказывается. Это хорошо.

Тем временем трудовик тяжело вздохнул – ну ничего не умеют детишки без учителя – и вступил в бой. И я тут же лишился меча. Признаюсь, сам прошляпил. Не ожидаешь от скуфа такой прыти. Ладно бы заклинание какое или блинк, но нет. Толстяк сблизился со мной прыжком, отвлёк ложным замахом и выбил меч из рук. Не дав опомниться, трудовик заработал по мне кулаками. Как боксёры отрабатывают удары на небольшой груше? Множество ударов в секунду, когда кулак, используя отскок снаряда, чеканит бешенную азбуку Морзе. Этот толстый пончик активировал какие-то магические шарниры в плечах, и я ловил сотню ударов за минуту.

– Силушка ночная в кулачки вмещается.

Он ещё прибаутками издевается! Я отходил от урона. Противник решил брать меня измором. Не было цели нокаутировать, отрубить, покалечить. Трудовик методично выбивал из меня дух. Но я тоже не юнец. Если бы скуф хотел добить, добил бы сразу. Значит, отвлекается на прибауточки не просто так. Толстяк восстанавливается. Учтём на следующую атаку.

Я выдержал ещё одну серию ударов. А когда мужик собирался отойти и высказать очередную народную мудрость, я активировал ослепление. План был дезориентировать противника и кинуться в контратаку. Уже давно стемнело, но луна светило достаточно. Поэтому ослепление мне не помешает.

Однако трудовик перехитрил меня. Магия ослепления материализовалась в зелёное свечение, как будто её специально подсветили. Вот она попадает трудовику в глаза, а потом… перемещается в правую руку и всасывается в кисть.

– Вот и поймал рыбоньку, – радостно произнёс